ОБОСТРЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ В КАЗАХСТАНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.

ИМЕННОЙ УКАЗ Е. ПУГАЧЕВА СУЛТАНУ МАЛОГО КАЗАХСКОГО ЖУЗА ДОСАЛИ

26 октября (шабана 20 дня) 1773 г.

Божиею милостию, мы, Великий Император и самодержец Всероссийский, Всемилостивейший, правосуднейший, грознейший и страшнейший, прозорливый государь Петр Федорович прежний и прочая, и прочая, и прочая.

Сим нашим Высочайшим указом всем нашим вернопод­данным и нам истинную веру подающим людям, а особливо в нашей верной службе находящемуся Абулхаир хана киргиз-кайсацкого сыну Досали султану через сих нарочно посланных от нас посланцев, сей наш Высочайший указ объявляется, дабы об оном каждому было ведомо.

Если нам Господь Всевышний да поможет целости и благополучию, то действительно, вы землею, водою, лесами, оружием, свинцом, провиантом, одеждою и всяким съестным припасом и деньгами от головы до ног от нас снабжены и пожалованы будете, только б из вас никто, ни в которую

сторону не передавался, а поступал б все нам верноподдан­ными в силу сего посланного высочайшего указа без про­ступка. А в противности поступка всех, от первого до послед­него, в состоянии мы рубить и вешать, дабы никто к иску­шению дьявольскому себя не предавал, генеральских и бояр­ских речей не слушался. Если же вы ныне при сем случае ко мне с двести человек пришлете, то оным мы весьма будем довольны, для того, что как на тебя, так и на нас, злодеев весьма много, от которых да сохранит нас Господь Бог. Одна­ко, напротив того, должны мы стараться таковых ко мне склонить и покорить, для чего и сей наш Высочайший указ за подписанием нашей руки с приложением печати к вам.

При окончании подписано: Я, Великий Петр Третий, своеручно подписью.

Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и

учреждений. М., 1975. С. 32.

ЗАПИСЬ ПОКАЗАНИЙ ПЕРЕВОДЧИКА М. АРАПОВА, ВОЗВРАТИВШЕГОСЯ ИЗ ПОЕЗДКИ К СУЛТАНУ АБЫЛАЮ С

ЦЕЛЬЮ ВЫЯСНЕНИЯ ОБСТАНОВКИ В СРЕДНЕМ ЖУЗЕ

Июль 1770 г.

Только он, Абылай, притом и по прочтении того письма, ни малой склонности не предъявил и, показывая себя в суровом виде, выговорился, что то письмо токмо от губер­натора, а не от Высочайшего двора Ее Императорского Величества. На что, хотя им, Араповым, пристойное пред­ставление и делано, но он, Абылай, представляя его неудо­вольствие, говорил, что ведомства его у киргиз-кайсаков прошедшею зимою около Троицкой крепости башкирами, Амангильдиными детьми с товарищи, захвачено семьдесят тысяч лошадей, чем их, киргиз-кайсаков, крайне разорили. А хотя у башкиров некоторые воры киргиз-кайсаки с небольшим две тысячи и захватили, только он, Абылай, чтоб дальнего не навесть затруднения, писал к реченному господину генерал-майору Девицу, требуя для взятия тех лошадей присылки нарочных. Но сего требования не исполнено, а вместо того вышеописанной столь немалому числу лошадям захват учинен, что и побудило киргиз- кайсаков на беспокойство, которых от того он, Абылай, и удержать ни по которому образу находить себя не в силах. Однако ж как он, начальник, удалиться от них не может, и, таким образом, почитая себя от здешней стороны презри­тельным, и от дачи сына своего в аманаты отозвался, разве вышеописанные семьдесят тысяч лошадей возвратятся, и народ его удовольствован будет, то он сие с охотою исполнит. Между чем он, Арапов, мог заприметить, что он, Абылай, и сам, как и киргиз-кайсаки, на злодейство склонен. Итак, написав письма на третий день, его, Арапова, возвратил, с чем от него также в пять дней в крепость Святого Петра выехал.

Будучи ж в той Киргиз-кайсацкой орде, наведывался да и сам видел, что киргиз-кайсаки весьма беспокоятся и немалые в всей своей орде сборищи имеют и, большими толпами разъезжая, производят пакости при сибирских и здешних линиях, что и впредь продолжать, сколько их сил будет, намерены, от того несколько удерживают жаркие дни и овод, как то и на самого его, Арапова, страх в трех наезжали, однако ж от них через бывшего при нем в препро­вождении Атагайского рода киргиз-кайсака Тявакая никакого худа не сделано, которому за то дано от него, Арапова, собственного его товару на восемь рублей на шестьдесят копеек, по причине чего и продолжаться ему, Арапову, тамо было не можно.

Во время ж бытности его, Арапова, упомянутого Абылай султана старшина Чиндевлетбай, у которого он ставку имел, между разговоров сказывал, что один герейского рода киргиз-кайсак, а как зовут — не сказывал, советовал ему, Абылаю, чтоб отправить послов с письмами к турецкому двору, ибо тот киргиз-кайсак в тамошних странах бывал в плену и свободный проход по знаемости его тамошних мест сыскать может. На что Абылай султан весьма согласился и исполнить нынешним же летом вознамерился.

Что ж касается до китайцев, то оные проделают войну с народом, называемым маузы, обитающим за китайским государством, и, как слышно, что они, маузинцы, китайцев побеждают. Однако ж китайцы от сего не отстают и армию их ныне людьми и снарядами приумножили.

У реченного же Абылай султана находится ныне захваченной с сибирских линий еще в прошедшем году драгун, которого он, Арапов, от него, Абылая, хотя и требовал, только он, Абылай, будучи в раздраженном состоянии, не отдал.

АВПРИ. Ф. 122. Оп. 122/1. 1770. Л. 369, об. 370.

РАПОРТ ОРЕНБУРГСКОГО ГУБЕРНАТОРА И. РЕЙНСДОРПА В

ГОСУДАРСТВЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ О ПРИЧИНАХ ОТКАЗА ХАНА АБЫЛАЯ ОТ ПРИНЯТИЯ ПРИСЯГИ

Август 1779 г.

Из отправленного от главнокомандующего на сибирских линиях г-на генерал-майора Агарева рапорта Государственной коллегии изволит усмотреть о настоящем поведении Киргиз- кайсацкой Средней орды Абылай хана, оказанном при­сланному от него, г-на генерал-майора, для звания его, Абылая, к приезду в Петропавловскую крепость ко взятию от него на ханское достоинство присяги и получения Высочайших Ее Императорского Величества грамоты и знаков, капитану Лилингрейну, которое доказывает не только его неблаго­пристойность, но и презрительную дерзость. В таком случае, когда ему, Абылай хану, должно было знаки Высочайшей милости Ее Императорского Величества принять с усердием и с чувствительнейшим благодарением, он вместо того вздумал отзываться такими притворными недосугами, которые хотя б и в самом деле были, весьма б не препятствовали желание здешней стороны в его ж собственную пользу служащее исполнить, к чему не требовалось ни многого времени, ни дальнего его, Абылаева, труда, ибо расстоянием та Петро­павловская крепость, в которую он призван был, от места пребывания его не далее, как токмо дня три езды. А как он, Абылай хан, и сам пред тем усиленно меня просил, чтоб все знаки доставлены ему были в Петропавловской крепости, куда и сам со старшиною его быть хотел, то я заключаю, что он ныне удерживается, находясь в трех пустых резонах.

В 1-м. Что по учинении присяги не можно уже будет ему без законной корысти иметь, так как он доныне против совести поступает, имея не только в подчиненной ему орде, но и у себя собственно многих российских людей, коих по многому требованию не выдает, а притом и купцов азиатских и российских грабить попускает, так то и ныне учинял, о чем государственная коллегия изволит уведомлена быть из журнальной записки переводчика Бекчурина, при вышеопи­санном капитане Лилингрейне бывшем.

Во 2-м. Не развращен ли он с китайской стороны, которая от давнего времени, продолжая пересылку людей, старается его со истощением немалого иждивения в свое подданство преклонить, а от здешнего отправить, как то прошедший зимы и торги в Иркутской губернии пресечены были, а и ныне из киргизов многим числом на пустая зюнгорских калмык земли заманиваются, что и старшины его, Абылаевы, подтверждают, как то явствует в вышеупомянутой переводчика Бекчурина журнальной записке, с которой, как равно и с перевода, присланного ко мне от него, Абылая, письма, копии при сем подношу.

В 3-м. Что он со здешней стороны просимого войска не получил, которого домогался, имея в предмете противящихся ему киргизов усмирить и в Орде по самолюбию власть свою умножить.

Казахско-русские отношения в XVIII—XIX вв. Сб. документов и материалов. Алма-Ата, 1964. Т. 2. С. 93.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ СТАРШИНЫ КУЛЕБАКА О ХАНЕ АБЫЛАЕ

Не позднее 1778 г.

Записка, отобранная Киргиз-кайсацкой Средней орды от старшины Кулебак батыра и другим разным обстоя­тельствам, купно же и о состоянии самого Абылай хана.

Хотя Абылай хан ко исполнению предприятия его выездов противу киргизов в горах, в окрестностях городов Малой Бухарии обитающих, а притом и для удаления от места пребывания его и покушался, востревожа бывших на торгу в Петропавловской крепости и в самой орде киргиз- кайсаков, якобы с российской стороны имеет быть нападение на весь киргиз-кайсацкий народ.

Но как некоторые из верных к российской стороне старшины, именно Байзигит Сейтан, Бикбулат да Кинзебай с подчиненными им атагайским, караулским, кирейским, кашкалским и каракесекским родами не захотел ему, Абылаю, последовать, лишась настоящего своего покоя, то вслед за ним, Абылаем, отъехавшим уже на тысячу верст, сделали посылку нарочного с тем, чтобы он, Абылай хан, возвратился и в прежнем состоянии находился; а ежели того не учинит, то б тому нарочно посланному дал такой, по обычаю ординскому, знак, что он над теми киргизами, кои остались при границах российских, не будет иметь никакой его власти, только им, Абылаем, сего не учинено, а вместо того к старшине Кулебак батыру прислан нарочный для проведения того, не имеется ли со здешней стороны за продолжаемые его, Абылаевы, пренебрежения и против­ности какого-либо намерения, но, как он, Кулебак, уверил, что ничего того не слышно, да и быть не может, то он, Абылай, по прибытии его нарочного, принужден возвратиться, сколько в рассуждении того, а паче по малости бывших при нем киргиз-кайсак, с коими при достижении предмета его надобно было и да пути еще с некоторыми противными ему сопротивляться. Итак, теперь находится он, Абылай, в прежнем расположении близ горы, называемой Кокчетау; причем, однако ж, и еще того своего предприятия к выезду на киргизов продолжать не оставляет, домогаясь требо­ванием его с сибирских линий пушек и воинских людей.

Что ж касается до преданности его, Абылаевой, к российской стороне, то все помянутые старшины объявляют и уверяют, что он в том обращается лицемерно, делая разные притворства, изменчивости, как и к принятию на ханское его достоинство знаков склонности не оказывает, в чем его развращают бывшие с сыном его Тугум султаном в Санкт- Петербурге старшины Даут батыр и Тявякель мулла, внушая, будто он по прибытии в Петропавловскую крепость задержан будет за находящихся у него российских пленных под караулом, к выдаче же тех пленных ни малейшего у него, Абылай хана, виду нет.

Посланные от него, Абылая, для выручки капитана Дудина нарочные возвратились, только сыскать его и получить не могли, а хотя от некоторых из киргизов и слышно, якобы он находится в орде их, только того за вероятное почесть не можно, однако, об отыскивании его, Дудина, некоторым киргизам с обещанием награждения наказано.

Подлинное подписал переводчик коллежский регистратор Мендияр Бекчурин.

Казахско-русские отношения в XVIII—XIX вв. С. 95.

ПИСЬМО ХАНА АБЫЛАЯ ИМПЕРАТРИЦЕ ЕКАТЕРИНЕ II ОБ ИЗБРАНИИ ЕГО ХАНОМ

1778 г.

От Вас, Великая Государыня, надежду ожидаем, может дозволено будет к престолу Вашему удостоиться, и ежели дозволить соизволите, то из моих детей к службе Вашей отправить бы мог, чтоб здравие ваше те дети мои, очевидно, видеть и хорошее повеление изустно слышать и прелестные ручки целовать удостоились, и нам бы объявить могли, и мы б радовались.

Великая Государыня, изволите быть известны, что отец и братья наши при жизни своей были султанами, а ныне все владения моего киргизы и прочие владетели удостоили меня ханом. При империи своей владетелем Абылай ханом изволите ведать.

Подлинного листа на русский диалект переводил Сабанак Кулмаметев.

АВПРИ. Ф. 122. Оп. 122/2. Д. 1. Л. 5.

РАПОРТ УРАЛЬСКОЙ ВОЙСКОВОЙ КАНЦЕЛЯРИИ ПРЕЗИДЕНТУ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ КН. Г. А. ПОТЕМКИНУ О КАРАТЕЛЬНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ ПРОТИВ БАТЫРА СЫРЫМА И О ЗАХВАТЕ СУЛТАНА АЙЧУВАКА

8 апреля 1785 г.

...Светлейшему князю, высокоповелительному г. ген.- фельдмаршалу... (далее следует полный титул и перечень орденов) кн. Григорию Александровичу Потемкину Ураль­ского войска Войсковой канцелярии покорный рапорт.

17 февраля посланным отсель покорнейшим рапортом Вашей светлости донесено, что по повелению Вашей светлости к наказанию разбойников киргиз-кайсаков до сырымовского гнезда к устью Эмбы-реки через уральские форпосты командировано от Уральского войска при начальстве войсковых старшин Колпакова и Пономарева 1250 человек казаков. А 15, 19 и 22 марта присланные сюда оные старшины рапортами доносят: ко изысканию де и наказанию тех злодеев, следуя они через помянутые уральские форпосты в степь киргиз-кайсацкую, отправи­лись 15 марта из крепости Сорочиковской; и по отделении от линии верст 17 прислан от доброжелательного киргиз- кого старшины, а ханского родственника, Мурзатая, сын Мамбет Мурзатаев с объявлением, что Карабай султана от тюленгута Садбека, бывшего на р. Эмбе для отыскания увезенных из-под Гурьевского редута трех казаков, слышали они, яко тамо в разных местах видел он злодейские киргиз- кайсацкие из байбактинского, китинского, чектинского, табынского, черкеского и тазларского родов собрания под предводительством известных воров, а именно: при Сырыме — 2700, при Бараке — 2000, при Теленче — 1500, которые де собрания имеют они для недопуску и поражения отряженных туда здешних войск. А аулы де сих злодеев находятся за Ембою-рекою, куда-де до собрания их дойти менее не можно, как в один путь дней в 8 или в 9, и то с великою трудностью, потому что ни снегу, ни воды, а особливо для продовольствия лошадей подножного полевого корму туда не имеется. А потом он же, Мамбет, объявил, что из сообщников тех воров, кои здешние Прорвинские и Лебяжинские хутора разбили, бершева и адаевского родов киргизы кочевье имеют близ р. Каракули, на речке ж Караиле, из коих де многие и ныне в толпе с вором Сырымом находятся.

В рассуждении де коих всех обстоятельств они, Колпаков и Пономарев, оставя поход свой к Эмбе-реке, и обратились в другую сторону, к той речке Каракуле, на кочевья выше- писанных бершева и адаевского родов киргизов, коим помянутым Мурзатаевым сыном через трое суток и дове­дены, где их, воров, которые противу здешней команды поступали военною рукою и подбили казачьих три лошади, некоторое число убито, прочие же с женами и детьми, всего 102 человека, взяты живыми, в том числе больших — 14, жен — 26, детей мужского пола — 32, женского — 30 человек, из скота их — верблюдов больших и малых 83, лошадей с жеребятами, кроме нынешних сосунцов, 2955. При разбитии ж де оных воров найдено у них христианских образов три, лошадей казачьих, отогнанных из-под Провненских [и] Лебяжинских хуторов и других мест, опознано 13, котел медный 1, с чем со всем оные старшины, Колпаков и Пономарев, с командою возвратясь на нижние форпосты, и следуют к гор. Уральску.

Но пока оные киргизы наказаны и со скотом их взяты не были, а ко исполнению всего помянутые войсковые старшины с командою через нижние уральские форпосты еще туда путь свой продолжали, то между тем 3 марта киргиз-кайсацкой Нурали хан присланным сюда письмом между прочим извещая, что из тех воров киргиз-кайсаков, которые здешние казачьи хутора разбивали, некоторые табинского, ачебекова и джианбетева родов находятся кочевьем при Айчувак султане, требовал об учинении из них захвата...

Материалы по истории Казахской ССР.

1785—1828 гг. Т. IV. C. 47.

ПИСЬМО О. А. ИГЕЛЬСТРОМА ЕКАТЕРИНЕ II О ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ В МАЛОЙ ОРДЕ

9 ноября 1787 г.

Всепресветлейшая державнейшая Великая Государыня Императрица, самодержица Всероссийская, государыня Всемилостивейшая!

Общество киргизских Меньшей орды старшин и народа, выбрав по предложению моему, им сделанному почти во все рода орды их для начальства и руководствования оными старшин в каждый род по одному, прислали оных ко мне с посланными от меня в орду, дабы я их утвердил в звании начальствующих в родах старшин. Хотя в Высочайшем Вашего Императорского Величества от третьего числа июня прошедшего тысяча семьсот восемьдесят шестого года именном мне повелении на всеподданнейшее мое от десятого числа мая того ж года о заведении в орде расправ и в родах начальников представление последовавшем, не утверждено точными словами, чтобы постановить в родах киргизской Меньшей орды из старшин за выбором народа начальников: но пако в упоминаемом всеподданнейшем моем представ­лении также изъяснено было, сколько я назначаю оным родовым старшинам жалованья, и Ваше Императорское Величество благоволили указать Всемилостивейше отпускать мне ежегодно точно такое же число денег и количество хлеба, как мной назначено было, я по поводу сему принял ныне дерзновение приступить к определению выбранных обществом и представленных мне старшин в начальники в родах: в числе которых общество, не вместив несколько самых лучших старшин, которые не пожелали быть в расправах заседающими, представило мне об оных, чтобы в рассуждении того, что они знаменитые и отличнее всех прочих сделать их смотрителями и наблюдателями за порядочным производством дел в расправах, но как сего сделать неможно, потому что сии старшины суть силь­нейшие в орде по отменной привязанности и доверенности которых народ к ним имеет и что через старания их введенные в орде новые учреждения восприняли свое совершение, непременно нужно, мне казалось, согласовать желание народа, чтоб на них также возложены были должности, дающие им противу прочих преимущество: я, имея Вашего Императорского Величества повеление в шестом пункте высочайшего мне указа от третьего июня прошлого тысяча семьсот восемьдесят шестого года объяв­ленное, чтоб советовать киргизскому народу для доброго порядка правление, состоящее в их лучших старшинах главнейших родов, сделать тех старшин в начальствующих родах главными старшинами, возложив на них должность иметь наблюдение и смотрение за всеми родами начальных или главных родов составляющими за начальниками оных, через что правление всем народом в их руках ныне состоит, и я надеюсь, что со временем, когда войдут они в познание, что они значат и какою могут пользоваться властью, мысль, чтоб иметь в орде хана, совсем уничтожат они в народе.

Таких главных старшин общество выбрало в трех главных родах: в алимулинской — трех, в байулинской — двух и в семиродской — двух; родовых же старшин или начальников в родах или отделениях, главные роды составляющих, выбрали: в алимулинской — двенадцать, байулинской — четырнадцать, в семиродской — тринадцать и сверх того в три рода Средней орды от давних лет между киргизами Меньшей орды прибывающие трех же старшин, которые все при бытности их здесь в двадцатый день октября после открытия расправ утверждены мною в званиях главных и родовых старшин и приведены в присутствии моем в пограничном суде на должности их к присяге, а при отпуске на достоинство в которое поставлены, снабжены они здешней экспедиции пограничных дел за подписанием моим и всех членов оной экспедиции Вашего Императорского Величества указами и при оных наставлениями, что имеет каждый в должности, к которой избран и определен наблюдать и исполнять; как же установлением между народом кир­гизским сих главных и родовых старшин и учреждением расправ, введение коих орда без всякого принуждения, но добровольно и с общего согласия приняла, весь народ ныне по мнению моему не только крепким узлом связан, но и надеяться можно, что со временем через помощь главных и родовых старшин сей своевольный народ преобразится в народ послушный и прекратятся все его шалости, я осмеливаюсь сие новое преобразование Орды представить всеподданнейше на высочайшую конфирмацию Вашего Императорского Величества, поднося при сем Вам, Все- милостивейшая государыня, на благорассмотрение именные списки постановленным в родах главными и родовыми старшинами, объявление об них от меня народу и списки с указов на новое их достоинство и с наставлениями, им данных... Простите, Всемилостивейшая государыня! что я при нынешнем преобразовании Киргизской Меньшей орды принял смелость против прежнего моего назначения увеличить несколько расход денежный; многолюдство орды и беспорядок во всех частях в оной существующий суть причиною, что я не мог при первом моем Вашему Импера­торскому Величеству всеподданнейшем докладе предвидеть необходимость в сем приумножении денежного расхода; но можно надеяться, что через определение ежегодного сим старшинам Всемилостивейшего Вашего Императорского Величества жалованья возымеют они вящую привязанность к должностям, на них возложенным, а сверх того все лучшие и сильные в орде люди будут поощрены к верному служению и точному исполнению подданнического долга, когда же состояние орды переменится и не нужны уже будут сии поставленные старшины, тогда и сей расход уничтожится.

Вашего Императорского Величества верный, подданный: Отто барон фон Игельстром.

9 ноября 1787 г., при Оренбурге.

Материалы по истории политического строя Казахстана.

Алма-Ата, 1960. Т. 1. С. 45—46.

РЕСКРИПТ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II БАРОНУ О. А. ИГЕЛЬСТРОМУ С ОДОБРЕНИЕМ УЧРЕЖДЕНИЯ

ПОГРАНИЧНОГО СУДА И С ОТКАЗОМ УТВЕРДИТЬ ХАНОМ СУЛТАНА КАИПА

12 ноября 1766 г.

Получив последние донесения ваши от 15 октября, мы не можем не изъявить вам удовольствия нашего за старание, с каким входите вы в дела тамошнего края, предуспев открыть Пограничный суд, для спокойствия народов кир­гизских толико нужный и полезный, в чем сами они со временем совершенно удостовериться могут. Отдавая справедливость усердию вашему к службе нашей и награж­дая труды подчиненных ваших, о коих вы предстательствуете, всемилостивейше пожаловали мы находящегося в Орен­бургской экспедиции при пограничных делах надворного советника Петра Чучалова в коллежские советники, Уфим­ской второй нижней расправы судью коллежского асессора Мендияра Бекчурина — в надворные советники и Орен­бургского корпуса обер-аудитора Ивана Фризеля — секунд- майоры, оставляя их при прежних местах и должностях. Находящемуся же при Вас ахуну Мухамет Джан Гуссейну к получаемому им по 300 руб. жалованью повелеваем прибавить еще по 200 руб. на год, соизволяя притом, чтоб он именовался в тамошнем краю первым ахуном. Впрочем, мы надеемся, что вы не замедлите и прочие относительно киргизского народа предположения наши привести в действо и исполнение, в чем на вашу ревность и искусство полагаемся. Между тем, в разрешение представлений ваших соизволяем:

1.            Чтоб вы, по усматриваемой вами надобности, в рассуж­дении обширности орды учредить более нежели 3 расправы представили мнение, в каком роде и в коликом точно числе сии расправы прибавить нужно, предполагая правилом приноравливаться к учреждениям нашим об управлении губерний в числе душ для составления уезда назначенных.

2.            Хотя не сделали вы лишнего, оказав ласковость Каип султану и обнадежа его нашею милостию, которою, конечно, он и воспользоваться может, будет сохранять должную к империи нашей преданность и верность, однако ж, не можем мы ни избрания его в ханы, учиненного некоторыми из родов киргизских, подтвердить, ни позволить, чтоб кто-либо другой в сие достоинство выбран был. Почему вы старайтесь при всяком случае отклонять желания о том старшин и народа, основывая резоны свои на силе прежних наших предписаний. Но буде бы необходимость обстоятельств потребовала достоинство хана в орде восстановить, то и в таком случае полезнее держаться прежнего мнения об умножении их числа и чтоб каждый из таковых ханов не был силен в Орде и зависел от вас, как и прочие подчиненные вам в губернии и по уездам...

Материалы по истории Казахской ССР. 1785—1828 гг.

М.—Л., 1940. Т. IV. С. 76.