Урок 40 ВНЕКЛАССНОЕ ЧТЕНИЕ. ДЖОНАТАН СВИФТ: СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ. «ПУТЕШЕСТВИЕ ГУЛЛИВЕРА»
Урок 40 ВНЕКЛАССНОЕ
ЧТЕНИЕ. ДЖОНАТАН СВИФТ: СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ. «ПУТЕШЕСТВИЕ ГУЛЛИВЕРА»
Цели урока: познакомить
учащихся со страницами жизни и творчества Свифта, его сатирой на
государственное устройство и общество; повторить (вспомнить), каково лексическое
значение литературоведческих терминов: юмор, сатира.
I. Организационный
момент.
II.
Проверка домашнего задания: собрать тетради с мини-сочинением «Повесть
«Ася» заставила меня задуматься о...» и киносценарием.
III.
Сообщение темы и целей урока.
IV. Работа
по теме.
1. Беседа по вопросам.
– Когда вы в
первый раз встретились со словом «лилипут»?
Нам кажется, что оно было
всегда. Часто лилипуты воспринимаются нами как сказочные персонажи.
– Как вы думаете, откуда
они появились? Кто их придумал?
(На экран проецируется
портрет Джонатана Свифта.)
Да, лилипутов придумал
Джонатан Свифт. (Демонстрируются фрагменты из мультфильма «Гулливер в стране
лилипутов».) Его книга, предназначенная для взрослых, со временем перешла в
разряд детских. Таким примером перехода может служить и «Робинзон Крузо» Д.
Дефо, и «Приключения Гекльберри Финна» М. Твена.
Но в XVIII веке книга о
путешествиях Лемюэля Гулливера была грозным оружием сатиры против недостатков
политической и общественной жизни Англии.
– Что такое сатира? Чем
она отличается от юмора?
Работа с кратким словарем
литературоведческих терминов: сатира
– гневное, обличающее отображение негативных явлений действительности.
Юмор –
изображение чего-либо в смешном, комическом виде.
– Какие сатирические
произведения мы с вами читали? (Сказки Салтыкова-Щедрина, рассказы А. П.
Чехова «Хамелеон», «Злоумышленник», комедию Н. В. Гоголя «Ревизор».)
– На что направлено острие
сатиры?
– Знаете ли вы современных
сатириков? Чему посвящены их произведения? Выступление какого из современных
сатириков вам нравится? Чем?
– А что представляла собой
Англия первой половины XVIII века? Что представлял ее политический строй?
Почему Джонатан Свифт обратил острие своей сатиры на общественную и
политическую жизнь Англии?
2. Выступление-рассказ учеников (индивидуальное задание).
1) Политический строй
Англии первой половины XVIII века представлял парламентскую монархию.
Реальной властью обладает парламент, состоящий из палаты лордов и палаты общин.
Король выполняет законы, принятые парламентом, и имеет право назначать
министров – но только из той партии, которая имеет большинство в парламенте.
Видимость политических прав народа иллюзорна: из 5-миллионного населения страны
лишь менее двухсот пятидесяти тысяч человек имеют право голоса.
На протяжении всего XVIII
века Англия ведет постоянные колониальные войны с Францией. Она захватывает у
своего вечного соперника Канаду и северо-восточную часть Ост-Индии – Бенгалию.
Время жизни Свифта – это переломная эпоха, эпоха передела мира, изменения
границ государств и человеческой психологии, связанных с развитием буржуазного
общества.
2) Судьба
Свифта была не менее парадоксальна, чем посмертная участь его литературного
наследия. Уроженец Дублина и питомец Дублинского университета, он не был
коренным ирландцем, а принадлежал к одной из тех английских семей, чьи
предприимчивые отпрыски во множестве являлись в Ирландию в поисках денег и
чинов. Став, несмотря на свое вольнодумство, священником английской церкви, он
вдвойне тяготился своей службой в захолустных приходах, где кругом жила темная
католическая ирландская беднота, и рвался в Англию, где, казалось, только и
могли найти себе применение его блестящие политические и литературные
способности. В Лондоне он был замечен лидерами обеих боровшихся за власть парламентских
партий. В качестве публициста и негласного советника Болингброка и других
торийских лидеров он стоял одно время в самом центре внутриполитических бурь и
мог гордиться тем, что оказывает влияние на курс британского государственного
корабля. Свое назначение деканом (настоятелем) собора св. Патрика в Дублине
(1713 г.) он принял с горечью, как приказ о пожизненной ссылке. Однако
десятилетия, проведенные после этого в Ирландии, оказали весьма благотворное
воздействие на развитие литературного таланта Свифта. Близкое общение с
ограбленным и порабощенным, кипящим ненавистью к своим английским
поработителям, ирландским народом поставило его на стыке столь острых
национальных и социально-политических противоречий, по сравнению с которыми
придворные интриги при дворце королевы Анны могли показаться и действительно
показались ему не крупнее, чем споры «тремексенов» и «слемексенов» в
королевстве лилипутов о том, с какого – тупого или острого – конца надлежит
разбивать яйцо... Но Ирландия не только расширила общественный кругозор Свифта
и дала ему необходимую перспективу; участие в борьбе за попранные права
ирландского народа разожгло гражданское негодование, которое и ранее теплилось
в его творчестве.
Согласно завещанию Свифта
над его могилой в Дублинском соборе св. Патрика была помещена составленная им
самим латинская эпитафия: «Тело Джонатана Свифта, доктора богословия, декана
этого собора, погребено здесь, где яростное негодование не может больше терзать
его сердце. Иди, путник, и, если можешь, подражай тому, кто отдал все свои силы
в борьбе за свободу человечества».
В этих лаконичных строках
Свифт сам точно определил дух, направление и ценность своих лучших
произведений.
3. Конспектирование информации о жизни
Джонатана Свифта (статья
учебника, ч. II, с. 307–309).
4. Работа с текстом «Путешествия ...»
Вся история
гласного и негласного участия Свифта в борьбе за права ирландского народа имела
огромное значение в подготовке его главного сатирического произведения. Что же
явилось объектом сатиры писателя? Давайте попытаемся за привычными волшебными
картинками увидеть сатирическую подоплеку. перелистаем
еще раз полюбившиеся страницы.
«Хотя я и получал весьма
скудное содержание, однако и оно ложилось тяжелым бременем на отца, состояние
которого было незначительно; поэтому меня отдали в учение мистеру Джемсу Бетсу,
выдающемуся хирургу в Лондоне, у которого я прожил 4 года. Небольшие деньги,
присылаемые мне по временам отцом, я тратил на приобретение пособий по изучению
навигации и других отраслей математики, полезных человеку, желающему посвятить
себя путешествиям, так как я всегда думал, что мне рано или поздно выпадет эта
доля».
«В этом городе, в
продолжение двух лет и семи месяцев, я изучал медицину, будучи уверен, что
знание ее окажется мне полезным в дальних путешествиях».
Эти и другие цитаты
показывают нам прагматичность англичан, стремление контролировать даже
неожиданности, обеспечив и обезопасив себя от всех превратностей жизни. Но
реальная жизнь слишком многообразна, и когда нам кажется, что мы принимаем
верное и выгодное предложение, буря разбивает наш корабль и ставит нас лицом к
лицу с неожиданным и неизвестным.
В целом сатира Свифта, как
ни забавны взятые в отдельности многие описываемые в ней происшествия, как ни
неистощима изобретательность лукавой фантазии автора, отмечается суровостью,
даже мрачностью, которая постепенно углубляется. Относительность человеческих
суждений наглядно проявляется при перемене масштабов, когда Гулливер
оказывается то среди лилипутов, то среди великанов.
Как комично выглядят и
придворные интриги, и международная дипломатия, и религиозные распри, когда ими
занимаются крошечные человечки-лилипуты! Но, оказавшись сам своего рода
лилипутом в Бробдингнеге, стране великанов, Гулливер смущенно обнаруживает, что
в глазах просвещенного короля бробдингнежцев его мудрость «цивилизованного»
англичанина кажется величайшим безумством, а советы насчет того, как лучше
всего держать в подчинении свой народ с помощью усовершенствованной артиллерии,
отвергаются с негодованием.
«Выслушав мое описание
этих разрушительных орудий ... король пришел в ужас. Он был поражен, как может
такое бессильное и ничтожное насекомое, каким был я (это его собственное
выражение), не только питать столь бесчеловечные мысли, но и до того свыкнуться
с ними, что совершенно равнодушно рисовать сцены кровопролития и опустошения
как самые обыкновенные действия».
Именно в словах этого
мудрого и доброго великана раскрывается заветная мысль Свифта о великом
значении созидательного мирного труда: «По его мнению, всякий, кто сумеет
вместо одного колоса или одного стебля травы вырастить на том же поле два,
окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, вместе
взятые».
Пребывание Гулливера в
стране великанов разрушает множество иллюзий. Самые прославленные придворные
красавицы Бробдингнега кажутся Гулливеру отвратительными: он видит все дефекты
их кожи, ощущает отталкивающий запах их пота... А сам он, пресерьезно
рассказывающий о том, как он отличился в сражении с осами, как бестрепетно рассекал
своим ножом мух и как отважно плавал в лохани, начинает казаться и нам не менее
смешным, чем бробдингнежцам, которые потешаются над этими его «подвигами».
Сатирические краски
сгущаются в третьей части «Гулливера» – «Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Глаббдодриб
и Японию». Именно здесь просветительская критика всего сущего разумом
обращается у Свифта и против самого разума. Лапута – страна мыслителей и
ученых. Но все это – жалкие чудаки, ничего не смыслящие в жизни и настолько
поглощенные собой, что, для того чтобы объясняться друг с другом, они вынуждены
пользоваться услугами специальных «хлопальщиков», которые легонько стукают,
выводя их из глубокомысленного забытья, надутыми воздухом пузырями то по уху,
то по губам, то по глазам. Королевская академия в Лагадо, которую посещает
Гулливер, казалась современникам карикатурой на ученое Королевское общество; в
этой главе есть действительно намеки на современников Свифта.
Но сатира писателя,
конечно, отнюдь не сводилась к личностям. Некоторые из высмеиваемых им
«прожектов» сейчас могли бы показаться не столь комичными, какими они были в
ХVIII веке. Но Свифт был прав, показав отчужденность тогдашней науки от
насущных, повседневных нужд и страданий простого народа.
Обратимся, наконец, к
последней, четвертой части «Гулливера» – «Путешествию в страну гуигнгнмов». О
чем она?
Мудрым лошадям-гуигнгнмам
удалось устроить свою республику, куда лучше, чем людям любой из стран,
известных Гулливеру, включая и его родную Англию. Да, эти мудрые лошади не
знают ни радости любви, ни родительской нежности, могут попотчевать друг друга
только овсянкой (как самым лакомым блюдом), не интересуются никакими
«проблемами» и уж, конечно, не понимают шуток, но ... Вспомните, как
почтительно целует Гулливер копыто своего четвероногого хозяина, принимая это
за великую милость для своей жалкой двуногой особы! И тут нельзя не заметить,
что Свифт исподтишка смеется и над Гулливером. Но как горек этот смех! И еще
горше та альтернатива, которую предоставляет он здесь читателю, – выбор между
скучными, но благородными и разумными лошадьми и одичалыми двуногими йэху,
отвратительными, грязными, жадными, похотливыми и подлыми существами, в которых
Гулливер со стыдом и отчаянием узнает себе подобных людей. Смысл образов йэху
сложен. С одной стороны, они могут быть восприняты как злая карикатура на
отвлеченный идеал естественного человека. Но с другой – в самом своем одичании
они предаются с цинической разнузданностью тем хищническим страстям и
вожделениям, которые порождены цивилизацией: йэху тщеславны, алчны,
корыстолюбивы и умеют на свой лад не хуже придворных интриганов пресмыкаться
перед власть имущими и обливать грязью тех, кто впал в немилость... Свифт не
комментирует эти эпизоды, предоставляя читателю самому извлекать выводы из
нарисованных им сатирических картин.
5. Заключительное слово учителя.
По своим художественным
особенностям творчество Свифта целиком определяется законами сатиры. Обобщающий
иносказательный сатирический смысл его «Путешествия...» гораздо важнее для
него, чем те жанровые, конкретно-бытовые жизненные подробности, в которые будут
с таким увлечением и любознательностью всматриваться создатели английского
реалистического очерка и романа Просвещения.
Образ Гулливера условен:
он необходим для философско-фантастического эксперимента Свифта над
человеческой природой и обществом; это та призма, через которую он преломляет,
разлагая на составные лучи, спектр действительности. Гулливер – условный
«средний» человек, не злой и не глупый, не богатый и не бедный англичанин
начала XVIII века. Звание хирурга, а следовательно и естественнонаучное
образование, полученное Гулливером, важны для Свифта, так как позволяют придать
видимость нарочитой точности и достоверности его индивидуальным наблюдениям и
находкам в ранее неведомых странах. То робкий, то тщеславный, великан среди
лилипутов и пигмей среди великанов, презирающий «прожекторов»-лапутян, и
озверелых йэху, вместе с тем старательно вылизывающий языком пол в тронном зале
короля Лаггнега и семь раз стукающийся лбом о подножие престола, – таков Гулливер,
живое воплощение относительности всех человеческих представлений и суждений.
Иногда маска отодвигается
и мы видим живое, страдальческое, гневное и негодующее лицо самого писателя.
Так, Свифт намекает на существование аналогии между бедственным положением
Гулливера, накрепко прикованного к земле множеством тончайших нитей, стонущего
«от злости и боли» под градом стрел и копий, которыми осыпают его,
«человека-гору», ничтожные лилипуты, и своим собственным положением великого
мыслителя, созданного для больших дел, но вынужденного принимать участие в
жалких интригах придворных клик и парламентских партий. И конечно, голос
тайного республиканца Свифта слышим мы в конце седьмой главы путешествия в
Лапуту, где, рассказывая о своем посещении острова чародеев и волшебников,
Гулливер вспоминает, с каким благоговением беседовал он с Брутом, и, видя мир
во все эпохи его древней истории, «больше всего наслаждался лицезрением людей,
истреблявших тиранов и узурпаторов и восстановлявших свободу и попранные права
угнетенных народов». И Свифт заканчивает следующую главу, посвященную той же
теме, противопоставлением гражданских доблестей английских йоменов (класса,
сыгравшего столь важную роль в английской революции XVIII века и исчезнувшего с
исторической арены в следующем столетии) порокам английских буржуа своего
времени.
«... Я ... попросил
вызвать английских поселян старого закала, некогда столь славных простотою
нравов, пищи и одежды, честностью в торговле, подлинным свободолюбием,
храбростью и любовью к отечеству. Сравнивая живых с покойниками, я был сильно
удручен при виде того, как все эти чистые отечественные добродетели опозорены
внуками, которые, продавая свои голоса во время выборов в парламент, приобрели
все пороки и развращенность, каким только можно научиться при дворе».
Это уже – суждения
многоопытного политического деятеля и глубокомысленного философа и историка. Но
подобные нарушения последовательности и правдоподобия в развитии образа
Гулливера весьма мало заботят Свифта. Главное в «Путешествиях ...» – это
сатирическая картина мира, проникнутая горькой, глубоко выстраданной иронией,
основанной на убеждении автора в относительности подавляющего большинства
политических, социальных, моральных и духовных ценностей, почитаемых его
современниками.
Домашнее задание:
прочитать статью «Свифт и его роман «Путешествие Гулливера» (с. 325–326,
учебник, II ч.); ответить на вопросы 1–6 (с. 326, учебник); выучить определение
сатиры, иронии, гротеска.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.