Иван Бунин

Саваоф

 

Я помню сумрак каменных аркад,

В средине свет – и красный блеск атласа

В сквозном узоре старых царских врат,

Под золотой стеной иконостаса.

 

Я помню купол грубо – голубой:

Там Саваоф с простертыми руками,

Над скудною и темною толпой,

Царил меж звезд, повитых облаками.

 

Был вечер, март, сияла синева

Из узких окон, в куполе пробитых,

Мертво звучали древние слова.

 

Весенний отблеск был на скользких плитах –

И грозная седая голова

Текла меж звезд, туманами повитых.

 

1908.

 

Иван Бунин

Черный камень Каабы

 

Он драгоценной яшмой был когда-то,

Он был неизреченной белизны –

Как цвет садов блаженного Джинната,

Как горный снег в дни солнца и весны.

 

Дух Гавриил для старца Авраама

Его нашел среди песков и скал,

И гении хранили двери храма,

Где он жемчужной грудью засверкал.

 

Но шли века – со всех концов вселенной

К нему неслись молитвы, и рекой

Текли во храм, далекий и священный,

Сердца, обремененные тоской…

 

Аллах! Аллах! Померк твой дар бесценный –

Померк от слез и горести людской!

 

Илья Эренбург

Христу

 

Сегодня Вы, слегка усталый,

Свершили свой последний путь,

И капли крови ярко-алой

Ложились на больную грудь

 

Закат багрово-запоздалый,

Казалось, не хотел уснуть,

И крики черни одичалой

Вам не давали отдохнуть.

 

Все было дико и мятежно:

И лики грешные убивших,

И плач толпы, и стражи спор.

 

А Вы молились слишком нежно

За Ваших братьев согрешивших

И за тоскующих сестер.

 

 

Константин Липскеров

Смерть

Он лег на желтый плащ. С тенистой высоты

Спокойно взгляд взглянул по гаснущим просторам,

И, стоя, ученик следил прощальным взором

Седого мудреца священные черты.

 

И Будда вымолвил: «Ананда, слышишь ты?

Святые в облаках поют мне гимны хором.

Деревьям время ль цвесть? Но видишь ты: узором

По телу Мудрого рассыпались цветы…

 

Но что мне этот дар изменчивого мира!

Что славословья мне божественного клира!

Вещайте истину. Смертей круговорот

 

Нирваной побежден. Разорвана гирлянда

Миров струящихся. Я ухожу, Ананда,

Не закрывай лицо. Ведь знал ты – всё умрет».

 

1921.

 

Константин Липскеров

Лобное место

За то, что был он перст, в ладони правой - гвоздь,

В ладони левой - гвоздь, за то, что был он Богом.

Растерзаны ступни за то, что по дорогам

Правителей прошел страны нагорный гость.

 

Чуть светится гора. Мрак проползает логом.

Распятый просит пить. И с горькой губкой трость

Страж протянул к нему, - со скуки, не во злость.

Доволен к хохоту дарованным предлогом.

 

Пора бы смене быть! Спит город. Над купцом

Рассыпал сон мешки серебряного сплава,

Приникнул фарисей к плечу жены виском,

 

Центуриону войн кровавых снится слава,

И спутанной толпе отпущенный Варрава

Ждёт поздних путников с припрятанным клинком.

 

 

 

Николай Гумилев

Ислам

 

В ночном кафе мы молча пили кьянти,

Когда вошел, спросивши шерри- бренди,

Высокий и седеющий эфенди,

Враг злейший христиан во всем Леванте.

 

И я ему заметил: «Перестаньте,

Мой друг, презрительного корчить денди,

В тот час, когда, быть может, по легенде

В зеленый сумрак входит Дамаянти».

 

Но он, ногою топнув, крикнул: «Бабы!

Вы знаете ль, что черный камень кабы

Поддельным признан был на той неделе?»

 

Потом вздохнул, задумавшись глубоко,

И прошептал с печалью: «Мыши съели

Три волоска из бороды Пророка».

 

 

Вильгельм Зоргенфрей

Неведомому Богу

 

За гранями узорного чертога

Далеких звезд, невидимым мирам,

В величии вознесся к небесам

Нетленный храм Неведомого Бога.

 

К нему никем не найдена дорога,

Равно незрим он людям и богам,

Им, чьи судьбы сомкнулись тесно там,

У алтаря Неведомого Бога.

 

За гранью звезд воздвигнут темный храм.

Судьбы миров блюдет он свято, строго,

Передает пространствам и векам.

 

И много слез, и вздохов тяжких много

К нему текут. И смерть – как фимиам

Пред алтарем Неведомого Бога.

 

 

Георгий Чулков

Истина

 

В начале всех начал Единосущий!

Посмеет ли не верить светлый ум,

Что в силе радостной и всемогущей

Ты – зачинатель дивных воль и дум?

 

Был хаос мрачный, черной ночи гуще,

Где царствовал над бездной грозный шум,

Где сон отяготел, как смерть, гнетущий,

И ветер выл, безумен, дик, угрюм…

 

Но волею прекрасной и премудрой

Расторглись путы скованных небес,

И тверди ясной засияло утро.

 

Ты сотворил людей, зверей и лес,

И звуки арф, и краски перламутра,

И тайный мир невидимых чудес.

 

1920.

Валерий Брюсов

 

Моисей

 

Я к людям шел назад с таинственных высот,

Великие слова в мечтах моих звучали.

Я верил, что толпа надеется и ждет…

Они, забыв меня, вокруг тельца плясали.

 

Смотря на этот пир, я понял их -  и вот

О камни я разбил ненужные скрижали

И проклял навсегда твой избранный народ.

Но не было в душе ни гнева, ни печали.

 

А ты,  о господи, ты повелел мне вновь

Скрижали истесать. Ты для толпы преступной

Оставил свой закон. Да будет так. Любовь

Не смею осуждать. Но мне, -  мне недоступна

Она. Как ты сказал, так я исполню все,

Но вечно, как любовь, презрение мое.

 

1898.

 

Константин Фофанов

На молитве

 

Необычайные мечты, - 

Невыразимое волненье!

Но кто их знает? Я да ты,

Да разве с нами… Провиденье!

 

Мгновенье – сон и вечность – сон.

А человек стоит пред нами…

Но он – Христос и вечность – Он,

И…с распростертыми руками

На крест голгофы пригвожден

Мгновеньем, созданным веками!

 

1899.

 

 

 

 

 

Петр Бутурлин

 

Сатана

 

Однажды пролетел по аду вихорь света,-

И ожил вечный мрак, ликуя, как слепец,

Прозревший чудом вдруг нежданный блеск рассвета,

И стону вечному мгновенный был конец.

 

С улыбкой кроткою небесного привета

Пред Сатаной стоял божественный гонец

И рек: «Несчастный брат, тяжелого запрета

Снимает иго днесь вселюбящий отец.

 

Смирись! К ногам его, к престолу всепрощенья,

С раскаяньем твоим, как с даром полечу,

И ад не будет ввек, не будет ввек мученья! «

 

Ответил Сатана со смехом: «Не хочу!»

И весь погибший люд, все жертвы искушенья

Владыке вторили со  смехом: «Не хочу!».

 

1893.

 

Эдуард Межелайтис

Аскет

 

Лицо бесцветное, бесчувственно – пустое,

Умученные синие глаза,

Как будто два стеклянные устоя,

Чтоб поддержать пустые небеса…

Глаза… не видят видимого бога,

Писаньем от него отгородясь,

А ищут лишь невидимого бога,

По брегу неизвестности влачась.

И с пустотой небесною слилась

Голубизна пустых таких же глаз.

Еретик

 

Лицо стальное, грозное, пылает,

А синие и умные глаза - 

Глаза упрямца землю обнимают,

На землю смотрят, а не  в небеса…

Глаза полны чертовского сарказма,

Не тьмы, а света ищут. И горят

В тех городах, где мертвые царят.

Их режет, жжет огонь костров. Напрасно!

«А все-таки,- твердят они спроста,-

Она вращается!»

…святая простота.

 

Человек

Лицо, созревшее, как гроздья винограда,

Целуют землю синие глаза,

Умно и здраво блещут эти взгляды,

Как добрые, земные небеса.

Глаза, которые вкус хлеба знают,

И ни к чему им неба пустота.

Фиалы глаз, вино их наполняет

И мед любви, и сердца теплота.

Глаза – два теплых солнца -  согревают

Все мироздание своим огнем.

Глаза, которые весь мир вмещают,

Лежат на дне сердечно – золотом.

И смерти в бездне сердца больше нет:

Глаза впустили в сердце солнца свет.