Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968)

Константин Георгиевич Паустовский - русский писатель, автор рассказов о природе родного края. Он знал все «глухие уголки леса, все травы, кустарники, мхи, грибы, цветы». Его рассказы полны оча­рования, ласковой, нежной заботы о лесных обитателях и растениях. Герои писателя с большим сочувствием и заботой относятся к бар­суку, который обжёг свой нос, к зайцу с обожжёнными лапами, сме­ются над растрёпанным воробьём, по-доброму воспитывают кота- ворюгу.

Кот-ворюга.

I

Мы пришли в отчаяние*. Мы не знали, как поймать этого рыжего кота. Он обворовывал нас каждую ночь. Он так ловко прятался, что никто из нас его толком не видел. Только через неделю удалось, наконец, установить, что у кота разорвано ухо и отрублен кусок грязного хвоста.

Это был кот, потерявший всякую совесть, кот - бродяга и бандит. Звали его за глаза Ворюгой.

Он воровал всё: рыбу, мясо, сметану и хлеб. Однажды он даже разрыл в чулане жестяную банку с червями. Их он не съел, но на разрытую банку сбежались куры и склевали весь наш запас червей.

Объевшиеся куры лежали на солнце и стонали. Мы ходили около них и ругались, но рыбная ловля всё равно была сорвана.

Почти месяц мы потратили на то, чтобы выследить рыже­го кота.

Деревенские мальчишки помогали нам в этом. Однажды они примчались и, запыхавшись, рассказали, что на рассвете кот пронёсся, приседая, через огороды и протащил в зубах ку­кан* с окунями.

Мы бросились в погреб и обнаружили пропажу кукана; на нём было десять жирных окуней, пойманных на Прорве.

Это было уже не воровство, а грабёж средь бела дня.

Мы поклялись поймать кота и вздуть его за бандитские проделки.

Кот попался этим же вечером. Он украл со стола кусок ливерной колбасы и полез с ним на берёзу.

Мы начали трясти берёзу. Кот уронил колбасу, она упала на голову Рувиму. Кот смотрел на нас сверху дикими глазами и грозно выл.

Но спасения не было, и кот решился на отчаянный посту­пок. С ужасающим воем он сорвался с берёзы, упал на землю, подскочил, как футбольный мяч, и умчался под дом.

Дом был маленький. Он стоял в глухом, заброшенном саду. Каждую ночь нас будил стук диких яблок, падавших с веток на его тесовую* крышу.

Чтобы пройти к берегу озера, приходилось вытаптывать узкие тропинки в душистых высоких травах. Их венчики кача­лись над головами и осыпали плечи жёлтой цветочной пылью.

Возвращались мы вечером, исцарапанные шиповником, усталые, сожжённые солнцем, со связками серебристой ры­бы, и каждый раз -нас встречали рассказами о новых босяц­ких* выходках рыжего кота.

II

Но наконец кот попался. Он залез под дом в единственный узкий лаз. Выхода оттуда не было.

Мы заложили лаз старой рыболовной сетью и начали ждать. Но кот не выходил. Он противно выл, как подземный дух, выл непрерывно и без всякого утомления.

Прошёл час, два, три... Пора было ложиться спать, но кот выл и ругался под домом, и это действовало нам на нервы.

Тогда был вызван Лёнька, сын деревенского саполеника. Лёнька славился бесстрашием и ловкостью. Ему поручили вытащить из-под дома кота.

I нг>

Лёнька взял шёлковую леску, привязал к ней за хвост пой­манную днём плотицу* и закинул её через лаз в подполье.

Вой прекратился. Мы услыхали хруст и хищное щёл­канье - кот вцепился зубами в рыбную голову. Он вцепился мёртвой хваткой. Лёнька потащил за леску, кот отчаянно упи­рался, но Лёнька был сильнее, и, кроме того, кот не хотел выпускать вкусную рыбу.

Через минуту голова кота с зажатой в зубах плотицей по­казалась в отверстии лаза. Лёнька схватил кота за шиворот и поднял над землёй. Мы впервые его рассмотрели как следует.

Кот зажмурил глаза и прижал уши. Хвост он на всякий случай подобрал под себя. Это оказался тощий, несмотря на постоянное воровство, огненно-рыжий кот-беспризорник с белыми подпалинами* на животе.

Рассмотрев кота, Рувим задумчиво спросил:

-      Что же нам с ним делать?

-      Выдрать! - сказал я.

-      Не поможет, - сказал Лёнька. - У него с детства харак­тер такой. Попробуйте его накормить как следует.

Кот ждал, зажмурив глаза.

Мы последовали этому совету, втащили кота в чулан и дали ему замечательный ужин: жареную свинину, заливное из оку­ней, творожники и сметану.

Кот ел больше часа. Он вышел из чулана пошатываясь, сел на пороге и мылся, поглядывая на нас и на низкие звёзды зелёными нахальными глазами.

После умывания он долго фыркал и тёрся головой о пол. Это, очевидно, должно было обозначать веселье. Мы боялись, что он протрёт себе шерсть на затылке.

Потом кот перевернулся на спину, поймал свой хвост, поже­вал его, выплюнул, растянулся у печки и мирно захрапел.

III

С этого дня он у нас прижился и перестал воровать.