ЮРИЙ ОСИПОВИЧ ДОМБРОВСКИЙ (1909-1978)

Творческое наследие Ю. Домбровского еще мало изучено, хотя его произведения — одно из интереснейших явлений в истории русской и казахстанской литературы XX столетия.Он жил в сталинскую эпоху, когда умение выжить в лагере было сродни искусству. Судьба его не очень жаловала, но, несмотря на пять арестов и три серьезные отсидки, писатель смог войти в нормальную жизнь, заниматься журналистикой,переводами, литературой. Человеком он был разносторонним, неплохо владел латинским, немецким языками и в то же время мог изъясняться на уголовном жаргоне.Юрий Домбровский пришел в литературу в 30 годы, когда установки и догмы социалистического реализма в литературе и искусстве укрепляли свои позиции. Писатель подписывался псевдонимами Ю. Юрьев, А. Юрченко, С. Кар и другими, а то и вовсе его работы шли без подписи, чтобы не вызывать раздра­жения властей.

Его университеты. Юрий Осипович Домбровский был сыном высокообразованных московских интеллигентов начала века. Отец его — известный адвокат. В богатой домашней библиотеке Домбровских имелись труды французских просветителей, фи­лософов, книги по русской и .мировой литературе, истории, юриспруденции. Все это, вероятно, и привело к тому, что юный Домбровский, как и многие его сверстники, захотел стать участником «разумного переустройства» общества. Однако эти наивные убеждения столкнулись с жестокой действительностью.Будучи студентом Высших литературных курсов, он получил административную высылку за участие в «политическом хули­ганстве», выразившемся в «недоносительстве и укрывательстве». Позже Ю. Домбровский вспоминал: «...в 1932 г. группа моих товарищей в пьяном виде сдернула два или три домовых флажка и бросила их у меня — они валялись на виду, и значения им я не придавал». Ему инкриминировалось: 1. Д искредитация органов за­щиты диктатуры пролетариата. 2. Дискредитация вождя партии.

3.                       Политическая и антисоветская демонстрация.

Он был осужден по печально известной 58-й политической статье и приговорен к трем годам лишения свободы, которые впоследствии были заменены высылкой. Место отбытия нака­зания — город Алма-Ата.Так, весной 1933 года двадцатитрехлетний юноша оказался в Алма-Ате. «Впервые я увидел этот необычный город, столь не похожий ни на один из городов в мире, в 1933 году. И помню, как он меня тогда удивил»,— напишет Ю. Домбровский в «Хранителе древностей».Во время отбывания наказания Ю. Домбровский преподавал, был директором двух школ. Осенью 1933 г. получает назначение на должность директора начальной школы для взрослых № 10, затем в 1935 г. его переводят директором в школу № 2 — тоже на­чальную и тоже для взрослых, находившуюся тогда в пригородном колхозе «Горный гигант».

Второй раз его арестовали в 1936 г. Мотивом ареста послу­жила растрата казенных денег. В заключении писатель провел несколько месяцев. В ходе следствия выяснилось, что виноваты были совсем другие люди.После освобождения в 1937 г. Ю. Домбровский преподает русский язык и литературу в средней школе № 16. Этот год является началом его творческой деятельности. Летом того же года в журнале «Литературный Казахстан» появляются начальные главы его первого неоконченного романа «Державин», впоследствии названного «Крушение империи», новелла «Смерть лорда Байрона». В1938 г. он преподает русский язык в Казахском сельскохозяйственном институте.Писательская судьба Ю. Домбровского складывалась непросто. В марте 1949 г — очередной арест. Тогда у него был изъят роман «Обезьяна приходит за своим черепом», действие которого происходит в оккупированной фашистами Европе. Образ низколобой, тупой обезьяны—это символ, знак беды, знак своего времени, сталинской эпохи. Впоследствии роман, к счастью, вернулся к автору и с изменениями и дополнениями в 1959 г. был опубликован.В конце 40 годов готовится к публикации новелла о Шекспи­ре, интерес к творчеству и биографии которого у Ю. Дом­бровского возник еще в годы учебы в Москве. Тогда же писатель осмысливает тему романа «Хранитель древностей».После XX съезда партии Ю. Домбровского освободили, но не­которое время он оставался на поселении в северном поселке Ир­кутской области. В 1956 г. писатель был полностью реабили­тирован за отсутствием состава преступления. После освобож­дения и реабилитации до самой смерти (29 мая 1978 г.) Ю. Дом­бровский жил в Москве, часто приезжал в Алма-Ату. Любовь и нежность к этому городу он сохранил на всю жизнь.Литературное наследие Юрия Осиповича Домбровского состоит из пяти крупных произведений. Это романы «Державин» (1938—1939) «Обезьяна приходит за своим черепом» (1949—1959), книга новелл о Шекспире «Смуглая леди» (1969), романы «Хра­нитель древностей» (1964) (иногда это произведение называют повестью) и «Факультет ненужных вещей» (1964—1975), опуб­ликован в СССР в 1988 году. Два последних произведения составили дилогию «Факультет ненужных вещей». Также пи­сатель является автором книги очерков « Факел » об алма-атин­ских художниках (1974), стихотворений, литературно-крити­ческих статей и переводов.

Талантливый журналист и переводчик, он жил материально скудной, поднадзорной жизнью. В одном лице он был педагогом, археологом, искусствоведом, историком, просветителем. Ему принадлежат переводы на русский язык произведений казахских писателей. Например, он перевел романы «Сыр-Дарья», «Восхож­дение», «Школа жизни» (книга первая) С. Муканова, повести и рассказы Г. Мусрепова, Б. Сокпакбаева, романы «Схватка» и «Опасная переправа» И. Есенберлина. Мухтару Ауэзову Ю. Домб­ровский посвятил замечательную статью, которая является одной из первых работ после возвращения Юрия Осиповича из Сибири. Писатель пишет о первом казахском художнике А. Кас­тееве, об архитекторе Зенкове, дружит с Шакеном Аймановым, Абдижамилем Нурпеисовым, Тахави Ахтановым. Со светлой грустью вспоминал он алма-атинскую свою молодость, двухэтаж­ный белокаменный особняк на улице Красина, где размещался в 30 годы Союз писателей Казахстана.Ю. Домбровский писал, что «искусство Казахстана одно из самых древних. Его бронза и золото при самых заниженных расчетах относятся к тому времени, когда на месте Рима стояла бедная деревушка кампанийских пастухов и рыбаков» («Факел»).Домбровскому принадлежит замечательный афоризм: «Совесть для писателя—орудие производства. Нет ее—и ничего у него нет». Сам он был человек большой и прямой совести, что и позволило ему написать книги, которые будет читать двадцать первый век.Творческая история дилогии. Первоначально Ю. Домбровский считал, что роман «Хранитель древностей» будет почти авто­биографичным, но в процессе работы писатель все дальше от­ходил от задуманного сюжета. В письме к литературоведу А. Жов- тису он сообщал: «Алма-Атинскую повесть пишу, пока дело ка­сается моей службы в музее и археологических раскопок, но далее будет все, и Вы, и я, и враги, и друзья, и «незабываемый 49-й». Автор уходил от фактов, появлялись новые сюжетные линии.«Хранитель древностей» был опубликован А. Твардовским в «Новом мире» в 1964 г. В Советском Союзе произведение не заметили, рецензий на роман практически не было. Был лишь один отклик Игоря Золотусского на страницах журнала «Сибир­ские огни» (№ 10,1965).

Однако за рубежом произведению дали высокую оценку, пере­водили на польский, английский, итальянский, французский, япон­ский и другие языки. Жан-Поль Сартр назвал Ю. Домбровского «последним классиком». В СССР «Хранитель» вышел отдельной книжкой спустя два года после публикации в «Новом мире».

Над вторым романом дилогии — «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровский работал больше десяти лет, вплоть до 1975 года. Может быть, предчувствуя скорую кончину, писатель в 1977 году передал произведение на Запад. В 1978 г. роман опубликовали. Автор «Факультета» успел подержать в руках парижское издание на русском языке. На родине роман увидел свет спустя десятилетие в «Новом мире» в 1988 г.Не случайно под текстом автор поставил дату 5 марта—день смерти Сталина. «А случилась вся эта невеселая история в лето от рождения Вождя народов Иосифа Виссарионовича Сталина на пятьдесят восьмое, а от Рождества Христова в тысяча девятьсот тридцать седьмой недобрый, жаркий и чреватый страшным будущим год».Композиция и сюжет. Действие дилогии происходит в 37 году. Проблема интеллигенции в тоталитарном обществе стоит в центре романа «Хранитель древностей». В «Факультете» Ю. Домбровский продолжит ее, но в более широком масштабе, показав деформа­цию правового сознания в эпоху сталинизма и ее нравственные последствия.Право, свобода, человеческое достоинство—основные воп­росы дилогии, которые проходят через все творчество писателя, начиная с «Державина».В «Факультете» живут и действуют те же герои, что и в пре­дыдущем романе —директор музея, Клара, Потапов, Даша, дед- столяр и другие. Оба произведения связаны единым главным героем — Георгием Николаевичем Зыбиным. В первом романе повествование идет от первого лица, во втором—от третьего ли­ца, что давало автору возможность создать объективное изобра­жение происходящих событий. «Не все можно и должно расска­зывать о себе. Лучше иногда отступить в сторону и дать слово другому»,— отмечал Ю. Домбровский.Конец «Хранителя» смыкается с началом и концом «Факуль­тета ненужных вещей». Оба романа заканчиваются явлением символической троицы: в «Хранителе» — Хранитель, объятый страхом и неопределенностью своей судьбы, Потапов и жалоб­щик, доносчик-бригадир шестой бригады Родионов. В «Факуль­тете» — отпущенный на свободу Зыбин, стукач Овод-Корнилов и разбитый, уничтоженный, изгнанный из органов Нейман.Художественная структура «Хранителя древностей» дос­таточно сложна. Сам роман, на первый взгляд, кажется нагро­мождением мыслей, образов, эпизодов: римские цезари, фило­софия Ницше, собор Зенкова, картины Хлудова, революция, политические процессы над врагами народа, конфликты между героями (Зыбин — Аюпова, Корнилов — Аюпова), история с удавом, раскопки в «Горном гиганте» и т. д.

«Факультет ненужных вещей» состоит из пяти частей и в ка­кой-то мере напоминает классическую трагедию. Это некий пяти­этапный процесс прохождения Зыбина по кругам ада НКВД. Здесь символическое значение обретает образ серого здания, в котором происходит большая часть повествования. Как и в «Хранителе», второй роман насыщен вставными рассказами, историями, воспоминаниями. Это, например, история с крабом, воспоми­нания о кладбище на Черном море, Зыбина о своем детстве, родителях, рассказы Буддо о «будильниках»—молодых курсантах и т. д. Чем большая угроза нависает над персонажем, тем сильнее входит в роман тема свободы, чем сильнее мучили Зыбина, тем более укреплялась в нем «великая сила освобождающего презре­ния», и он думает «о свободном от страха существовании», о Лине, о том мире, который находится за пределами «серого здания».Названию романа «Факультет ненужных вещей» в тексте дает­ся прямолинейное толкование. Молодой следователь Валентина Сергеевна объясняет Зыбину: «Назначение следствия—выявить истину. Ведь вы кончали юридический? Да? По истории права. Так вот, ваш факультет был в то время факультетом ненужных вещей — наукой о формальностях, бумажках и процедурах».

Смысл заглавия первого романа становится читателю ясен не сразу. В первых главах описана внешняя сторона профессио­нальной деятельности хранителя: «в служебное время я сидел у себя в «археологическом кабинете». Так называлась светлая ком­ната на хорах собора. Над этой давнишней надписью кто-то намалевал другую: «Хранитель древностей», а третий просто прибил жестянку—череп да две кости...». Вскоре читатель поймет смысл названия романа: герой-рассказчик является наследником и защитником не только экспонатов, культурных ценностей, но и хранителем старой культуры, ее преемственности, традиций в новом обществе. Ведь хранитель древности—археолог, архивист, т.е. человек, хранящий историю, и тут же история совершается у него под ногами.

Зыбин — Хранитель — мысленно в карцере обращается к Сталину: «...Мне страшно другое, а вдруг вы правы? Мир уцелеет и процветет. Тогда, значит, разум, совесть, добро, гуманность — все, все, что выковывалось тысячелетиями и считалось целью существования человечества, ровно ничего не стоит. И тогда демократия—просто-напросто глупая побасенка о гадком утенке. Никогда, никогда этот гаденыш не станет лебедем.Тогда, чтобы спасти мир, нужно железо и огнеметы, камен­ные «подвалы, и в них люди с браунингами...». Но другой голос в его воспаленном мозгу отвечает: «Выиграем мы с тобой, Страна! Народ! Ты! Директор! Клара! Корнилов! Дед! Даша! Ты же повто­ряешь это себе каждый день!»В дилогии ярко и точно передана трагичная атмосфера репрессий и культа личности 30 годов. Человек может проти­востоять всесильной бюрократической машине, может отстоять свое право. Конечно, есть предел человеческому противостоя­нию и терпению: из Зыбина тоже могли «выбить» признания, но внутренний голос постоянно твердил ему: «Нет, нет и нет! Сто тысяч раз нет».

5 марта 1965 года (двенадцатая годовщина смерти Сталина) Домбровский писал в своем обращении «К историку», своеоб­разном эпилоге к роману, который не вошел в основной текст: «Сталинский конвейер — это сфинкс без загадки. Если уничто­жить не за что-то, а во имя чего-то—то остановиться нельзя...» И в другом месте: «Во всей нашей печальной истории нет ничего более страшного, чем лишить человека его естественного убежища — закона и права... Падут они — и нас унесут с собою. Мы сами себя слопаем. Нет в мире более чреватого будущими ка­тастрофами преступления, чем распространить на право теорию морально-политической и социальной относительности. Оно — вещь изначальная. Оно входит во все составы — нашей личной и государственной жизни. Пало право, — и настал 37-й год. Он не мог не настать».«Теперь последнее — почему я 11 лет сидел за этой толстой рукописью. Тут все очень просто—не написать ее я никак не мог. Мне была дана жизнью неповторимая возможность — я стал одним из сейчас уже не больно частых свидетелей величайшей трагедии нашей христианской веры. Как же я могу отойти в сторону и скрыть то, что видел, что передумал? Идет суд. Я обязан выступить на нем. А об ответственности, будьте уверены, я давно предупрежден».

Хранитель и охранитель. Центральный образ дилогии—Геор­гий Николаевич Зыбин, герой во многом автобиографичный.

«Герой мой, человек моего круга, моих наблюдений, информации и восприятия». (Из письма Ю. Домбровского П. Косенко. Май 1964).

Зыбин — настоящий интеллигент, соединяющий в себе ана­литический склад ума и воображение художника. Он—хранитель не древностей, а древности—истории, традиций, культуры, мате­риальных а, прежде всего, духовных ценностей. Он свободно может передвигаться в веках, тысячелетиях, и древний мир для него такой же живой и близкий, как и Алма-Ата 30 годов XX в.

В самом начале дилогии Зыбин увлеченно занимается своим делом, разгребая церковный чердак, коллекцию Кастанье и т.д. Статья в газете о библиотеке, история с удавом, разговоры в «Горном гиганте», встречи с Аюповой, завнаркомом и другие события в жизни героя приводят его к мысли, что принципы гуманизма, нравственности, свободы, права несовместимы с эпохой тоталитарного режима, эпохой подозрений и деспотизма.Сталкиваясь с произволом следователей НКВД, Зыбин чувст­вует, как в него вселяется страх, он видит и понимает, что для «них» не существует никаких правил и норм—ни юридических, ни правовых, ни моральных. Первая реакция хранителя—плач, плач от безысходности тупиковой ситуации. И тут в камере появляется Александр Иванович Буддо, бесконечно уговари­вающий Зыбина принять на себя все обвинения. Но арестант- хранитель заставляет их играть по своим правилам и законам.По сравнению с первым романом, в «Факультете» герой активно участвует в жизни общества. В «Хранителе» герой более «статичен», он — археолог, историк, а во втором романе он невольно оказывается в центре событий, которые происходят в «сером здании на улице Дзержинского». Жизненные обстоя­тельства начинают давить на Зыбина, кажется, что он вот-вот сломится, падет, не сможет уйти от бюрократически-репрес- сивной машины... По законам трагедии, герой бросает вызов складывающимся обстоятельствам, не зависящим от его воли и власти. Так делает и Зыбин-хранитель, вступая в схватку со своими противниками из НКВД, и оказывается сильнее мертвого мира. Он—свободный человек, ибо в страшные безнадежные дни допро­сов он находит в себе силы думать о вечных, непреходящих вещах.

В «Хранителе» изображены другие действующие лица — современники Ю. Домбровского, люди, в общем-то, типичные для того времени. Это самоуверенный завнарком Мирошников, человек военный, который все вопросы понимает и решает по- военному: четко, ясно, точно, расхлябанности не терпит, растяп ненавидит. Высокий и плечистый, с аккуратно подстриженными усами, ими, или еще чем-то, он напоминал портрет Вождя народов, что висел у него в кабинете. У него в кабинете Зыбин чувствовал прозорливые, пронизывающие и беспощадные взгляды завнаркома и того, чей портрет висел на стене.Туповатая массовичка, самоуверенная, озлобленная, резкая Аюпова, считавшая, что «печать нужно делать чистыми руками», неугомонный пенсионер Родионов, сотрудники органов безопас­ности Михаил Степанович и Софа Якушева, выполнявшая свое первое задание,—все они пытаются подменить действительность, сделать жизнь другой, бесплотной и примитивной.Такими же предстают сотрудники НКВД во втором романе. Это — следователь Хрипушин, прокурор Мячин, следователь­ница Тамара Георгиевна Долидзе («прекрасна, как ангел небес­ный, как демон, коварна и зла»), Яков Абрамович Нейман — следователь, в глазах которого, заметил Зыбин на допросе, «стоит выражение хорошо устоявшегося ужаса».Ю. Домбровский в «Факультете» показал не только процесс ведения следствия, выбивания признаний, но и процесс проте­кания «доносительства» и предательства (в образе Корнилова).Алма-Ата в творчестве Домбровского. Противостояние живого и мертвого, свободы и несвободы присутствует в дилогии везде — на уровне персонажей (Корнилов — Нейман, Долидзе — Лина), зданий (Кафедральный собор,'— серый дом на ул. Дзержинского), событий, природы, истории.

Природа дилогии противопоставлена удушающей атмосфере 30 годов, всему мертвому, неживому.Речка Алма-Атинка, ночной город, вечерний пейзаж и жители совхоза «Горный гигант», коллекция Кастанье и другие эпизоды — в них невозможно вычленить главное. У Домбровского нет вто­ростепенного, ему важно все. Если его герой Зыбин находит на семиреченском огороде монету Аврелиана, то он предпринимает историческое расследование о чертах характера Аврелиана, его отношении к солдатам и т. д.

«Хранитель древностей» называют алма-атинским романом. Волею судьбы оказавшись в Алма-Ате, Ю. Домбровский навсегда полюбил этот город, его людей, красоту его природы, старые одноэтажные постройки Верного. Наверное, он первый из писате­лей, кто с такой любовью, в поэтических тонах создал образ Алма-Аты и «ввел» этот город в мировую художественную литературу. Переехав в Москву, писатель часто вспоминал свою молодость, улицы, горы, жителей города. «По Алма-Ате я соскучился здорово»,— писал он П. Косенко в декабре 1963 г.Мечта Зыбина-хранителя — «...добраться до азиатских пу­стынь, там пески засосали замки, усадьбы, города, там обсерва­тории, библиотеки, театры... А древний Отрар? Вторая биб­лиотека древнего мира? Что перед этим богатством Нубия и Еги­пет?..» — где-то в горячих песках «...стоит сундук: и в нем лежит полный Тацит, все сто драм Софокла, десяток книг Сафо, все элегии Галла, которого не осталось ни строчки». («Факультет ненужных вещей»).

Первые страницы «Хранителя...» — это своеобразная ода городу-саду, алма-атинскому тополю («не дерево, а колоссальная триумфальная колонна»), тянь-шаньским горам, знаменитому собору, который «висел над всем городом», «высочайший, многоглавый, узорчатый, разноцветный, с хитрыми карнизами, с гофрированным железом крыш. С колокольней-лестницей—с целой системой лестниц, переходов и галерей. Настоящий храм Василия Блаженного, только построенный заново пятьдесят лет тому назад уездным архитектором». С таким же пиететом описан в «Факультете...» Зеленый базар — целостный организм со своей жизнью. Поражает изобилие эпитетов при описании арбузных, дынных, мясных, овощных, рыбных рядов. И у читателя опять же будут задействованы все органы чувств: «алая, истекающая кровью» живая ткань арбуза, «от дынь исходит еле уловимый аромат, и каждый, кто проходит по этим рядам, дышит им», а «пучки лука хрустят, их необыкновенная горечь захватывает дыхание, ударяет в нос».Город, его окрестности, жители представлены у Ю. Дом­бровского в лирических и романтических тонах.С теплотой и участием, рукой исследователя-историка, ар­хеолога, искусствоведа, архитектора Ю. Домбровский вводит в повествование вставные новеллы, показывая преемственность истории, культурных традиций. В «Хранителе...» — это рассказы о Б. П. Зенкове, Н. В. Хлудове, С. И. Калмыкове, в «Факуль­тете...» —о Буддо, об ОСО, «будильниках», воспоминания Зыбина о своем детстве, о Черном море и т. д.Герой в «Хранителе...», сойдя с поезда и пройдя по улицам Верного, оказывается у Кафедрального собора—своеобразного символа города, который в произведении играет ту же роль, что Собор Парижской богоматери в одноименном романе В. Гюго. И сразу же Домбровский вводит в повествование новеллу о создателе этого чудного творения—Андрее Павловиче Зенкове (1863—1936)—военном инженере. Окончив в 1898 году Николаевскую инженер­ную академию в Петербурге, Зенков построил рад зданий в старой Алма-Ате, в других городах Казахстана и в Киргизии. «Выкиньте Зенкова с его чудесными теремами и башнями из города Верного и сегодняшняя Алма-Ата станет уже чуточку иной. И даже не чу­точку иной, а совсем иной, потому что она лишится своего главного украшения и естественного центра—поразительного зенковского собора. А представить Алма-Ату без этого полуфантастического здания попросту невозможно».Еще одна вставная новелла в «Хранителе...» — о живописце, этнографе и краеведе Н. Г. Хлудове (1850—1935), чьи иконы укра­шали Кафедральный собор. (Часть первая, гл. IV). Уроженец Орловской губернии, несколько лет Хлудов работал в мастерских Петербурга, в Казахстане оказался с 1877 года. Полученные в эк­спедициях по изучению Семиреченского края впечатления художник отразил на своих полотнах. Он точно подмечал и пе­редавал в обыденных сценах дух и своеобразие казахского народа, его образ жизни и традиции. «Я люблю Хлудова за свежесть, за радость, за полноту жизни, за красоту событий, которые он увидел и перенес на холст».И третий рассказ в первом романе-дилогии, который найдет свое продолжение в «Факультете...»,—это повествование о Сергее Калмыкове. «На нем был огненный берет, синие штаны с лампасами и зеленая мантилья с бантами. На боку висел бубен, расшитый дымом и пламенем. Так он одевался не для себя и не для людей, а для космоса, для Марса и Меркурия». Работая скромным деко­ратором Оперного театра, ведя замкнутую, уединенную жизнь, Калмыков оставил после себя тысячи необычных рисунков, акварелей, живописных композиций, а также дневников и записей. Себя он называл «Гением I ранга Земли и всей Вселенной».Три героя вставных новелл в дилогии — люди искусства, свободные от внешних обстоятельств. Талантливых людей Ю. Домбровский считал счастливыми.Эта мысль проходит через все произведения Ю. Домбровско­го — свобода собственного духа выше внешних обстоятельств. Казалось бы, оказавшись в тюрьме, Зыбин должен был сломать­ся, но в дни ареста он не перестает думать о красоте, о любви, о прошлом. Именно в картинах Калмыкова Зыбин находит ответ на вопрос о человеческой свободе. Человек, способный в страш­ные, безнадежные дни думать о вечных, непреходящих вещах, является свободным человеком, независимым от мертвых, внеш­них обстоятельств.

Оба романа можно одновременно отнести к произведениям интеллектуальным, историческим, психологическим и фило­софским.

Жизнь и творчество Ю. Домбровского—это противостояние писателя и официальной власти. Своими произведениями автор «Факультета...» призывает писателей к гуманизму, к вере в самостоянье человека, необходимости духовной связи с лучшими традициями прошлого.

Вопросы и задания

1.                       Расскажите об основных этапах творческой биографии Ю. Домбровского.

2.                       Расскажите творческую историю дилогии «Факультет ненужных вещей».

3.                       Определите особенности сюжета и композиции дилогии.

4.                       Какова роль образов-символов в дилогии?

5.                       Как раскрываются в дилогии мотивы свободы и несвободы, живого и мертвого?

6.                       Дайте характеристику образу Зыбина-гуманиста в «Хранителе древностей» и в «Факультете ненужных вещей». Какова его роль в развитии философской концепции писателя?

7.                       Найдите в тексте «Хранителя древностей» примеры описаний улиц города, Кафедрального собора, природы.

8.                       Какова роль вставных новелл в «Хранителе...»? Подготовьте материал о жизни и творчестве Зенкова, Хлудова, Калмыкова.

9.                       Как изображает Ю. Домбровский жизнь внутри «серого здания на ул. Дзержинского»?

10.                    Какую роль в «Факультете...» играют монологи, диалоги ге­роев? Какова роль внутреннего монолога в раскрытии образа Зыбина?

11.                    Дайте краткую характеристику другим героям дилогии (Лина, Долидзе, Буддо, Корнилов, Нейман и др.).

12.                    Подготовьте реферат (или сочинение) на темы: «Алма-Ата в творчестве Ю. Домбровского», «Домбровский и культура Казахстана», «Интеллигенция в тоталитарном обществе» (на примере дилогии Ю. Домбровского), «История и современность в «Факультете ненужных вещей», «Тема противостояния в творчестве Ю. Домбровского».

 Теория литературы. Художественная пуб­лицистика (публицистика — от лат. publicus — общественный) — род литературы и журналис­тики, рассматривающий актуальные полити­ческие, экономические, литературные, философ­ские и другие проблемы. Содержание публицистики тесно связано с фактами и проблемами современной жизни. Ее основная функция — в непосредственном влиянии на общественно- политическую обстановку. Публицистика тенденциозна. Она всегда выражает и пропагандирует определенную социальную позицию. Автор публицистически ориентированной прозы не просто констатирует факты и информирует об актуальных проблемах. Он разъясняет и убеждает, полемизирует и обличает. Ведущая роль в публицистике принадлежит повествующему лицу, которое рассказывает, рассуждает, анализирует и объяс­няет общественные явления и проблемы. Вымысел в публи­цистике тесно соединен с фактами. Здесь сочетаются лексико­стилистические особенности научного исследования и оратор­ского стиля, непринужденная живость разговорной речи и четкая упорядоченность литературного языка.

Самыми популярными жанрами художественной публицистики в XX веке стали мемуары, заметки, эссе, документальная проза, журналистские расследования, диалоги, очерки. История русского общества XX века отразилась в публицистической деятельности М. Горького, М. Шолохова, А. Толстого, И. Эренбурга, К. Симо­нова. Очевидную публицистическую направленность имеет антиста­линская проза В. Шаламова, А. Бека. В. Дудинцеваи др. Наиболее выражена публицистическая тенденциозность в произведениях А.Солженицина, в частности, в «Архипелаге Гулаг».