АЛЕКСАНДР ВАЛЕНТИНОВИЧ ВАМПИЛОВ (1937-1972)

Детство и юность Вампилова прошли в поселке Кутулик Ир­кутской области. После школы будущий драматург будет про­должать учебу на филологическом факультете Иркутского университета и уже в эти студенческие годы пробовать свои силы в сочинительстве.

В 1961 году выходит сборник его юмористических рассказов под общим названием «Стечение обстоятельств», а позже Вам­пилов сосредоточился на драматургии, хотя его пьесы не были желанны на театральных подмостках и при жизни он так и не дождался широкой писательской известности.Под линное признание пришло к Вампилову после смерти, ко­торая была очень ранней, нелепой и трагичной.Вампилов утонул в холодной байкальской воде в августе 1972 года, когда его лодка перевернулась, неожиданно натолкнувшись на сплавное бревно. У писателя не выдержало сердце и не хвати­ло сил добраться до берега.«Театр Вампилова»: новые песни и новая поэтика драмы. Вам­пилов оставил после себя всего несколько пьес (четыре много­актных и три одноактных), но тем не менее их темы и сюжеты характеризуются единым смысловым стержнем, глубоким внут­ренним единством, создавая уникальное художественное явле­ние, которое по праву называют «театром Вампилова».

Уже в ранних рассказах и очерках Вампилова обнаружива­лось множество очень точных бытовых зарисовок, метких на­блюдений, взятых из конкретной окружающей жизни. Он умел подойти к человеку и с тонкой наблюдательностью художника несколькими выразительными штрихами высветить его суть, оп­ределить характер и индивидуальное своеобразие.Учителем Вампилова была сама жизнь, и, как в жизни, в его пьесах причудливо перемешано смешное и трагическое, лирика и ирония.Драматургический талант Вампилова позволял ему создать в своих пьесах сложное сцепление множества человеческих судеб, биографий, характеров, имеющих свою историю, склонности, свой тип мышления и способ осознания мира.Анализируя конкретные бытовые явления и обращаясь к раз­ным сюжетам, Вампилов всегда ставит своей истинной задачей художника исследование глубинных процессов времени и его важнейших социальных проблем и конфликтов. Это стремление Вампилова к серьезному, вдумчивому анали­зу действительности отмечал, в частности, В. Распутин, говоря, что Вампилов «не удлинял, а углублял разговор, делал его мно­гомерным».

Пьесы Вампилова отличались сценичностью, жанровой оп­ределенностью и стройной, даже жесткой композиционной структурой, продуманной до самых мелочей.Вампилов не уставал заниматься поисками в сфере поэтики драмы и активно использовал в своих пьесах яркие приемы воде­виля, бытовой комедии и драмы, но это не приводило к эклекти­ке стиля, а напротив, формировало его оригинальную писатель­скую манеру.

Несомненно, что в своих драматургических исканиях он опи­рался на великие предшествующие художественные традиции, и прежде всего на чеховскую прозу, но не подражая и не ориги­нальничая впустую, а напряженно пытаясь отыскать свой путь и почерк в искусстве.

Как драматург, Вампилов тяготел к острому театральному па­радоксу, сцеплению случайностей, которые давали импульс к ак­тивному развитию игрового начала. Он любил «психологическую эксцентрику на сцене, внезапный выход из ровных берегов быта» (В. Лакшин). Не случайно, что театральная критика окрестила пьесы Вампилова «драмами случая», но случайное было вовсе не самоцелью, не эффектным приемом, а неожиданно возникшим шансом совсем по-новому посмотреть на знакомое и привычное и глубоко почувствовать реальные, объективные законы жизни.Вампилов не признавал театр как развлечение, как возмож­ность в полутемном зале забыться, отдохнуть душой и отойти на время от конкретных личностных и жизненных проблем.

Его зритель приходил в театр д ля исповеди, серьезного диалога со своей совестью и порой выдерживал непростой нравственный экзамен на способность к искренности, на смелость задавать и умение отвечать на «неудобные вопросы» самому себе и окружа­ющим людям, на готовность открыто смотреть в лицо жизни.Лирические мотивы в творчестве Вампилова никогда не явля­ются отвлеченными и всегда связаны с конкретным социально­психологическим содержанием. Писатель не «идеализировал жизнь», не создавал «умозрительные абстрактно-символические схемы», а умел «разглядеть поэзию в самой жизни» (А. Демидов).Вечные темы жизни навсегда останутся вечными темами ис­кусства. Сменяются времена и эпохи, а люди по-прежнему встре­чаются и расстаются, любят и ненавидят, страдают и надеются, мучительно размышляют над понятиями счастья, совести и долга.

Вампилов не придумывает новые темы и не оспаривает акту­альность старых, а лишь пытается взглянуть на них глазами сво­его современника, героя, живущего рядом, в реальных, ему от­веденных жизненных обстоятельствах, вызывая тем самым его горячий личностный отклик и активное соучастие.Столкновение двух сознаний: «Старший сын». «В изображе­нии современных будней у Вампилова нет уступок неправде: так жили, говорили, пили, ели, ссорились, любили, сходились и рас­ходились люди его времени» (В. Лакшин).Но особое место в его драматургии занимает тема становле­ния, взросления и вступления в жизнь его молодого современ­ника. Проблема взаимоотношений молодого героя и многооб­разной противоречивой действительности кажется писателю очень актуальной, но он расширяет ее, связывая с темой семьи, родного крова и духовных традиций.

В основе пьесы Вампилова «Старший сын», по единодушному мнению критиков (А. Демидов, В. Лакшин), «лежит своеобраз­ная философская притча, повествующая не только об обрете­нии родного крова, но и о поиске поэзии жизни, утрате ее и ее обретении» (А. Демидов).Действие пьесы начинается со сцепления случайностей, на­рушающих привычную жизнь персонажей, и происходит ранней весной, что также принципиально важно для понимания ее гло­бальной идеи.

Исследователи творчества Вампилова отмечают, что «образ природы занимал у него особое место, означая обращение к исто­кам жизни». Весенние дни становятся у Вампилова «плацдармом удивительных приключений, неожиданных обстоятельств, любов­ных встреч и расставаний, признаний и разлук» (А. Демидов).Главный герой пьесы,молодой студент Бусыгин,и его попут­чик Семен Севостьянов, по кличке Сильва, поздним вечером про­вожали девушек после вечеринки в кафе и оказались в двадцати километрах от города, когда уже ушла последняя электричка. В поисках ночлега молодые студенты проявляют известную изоб­ретательность и знание людской психологии.

«У людей,—делится своими наблюдениями студент, будущий медик Бусыгин,— толстая кожа, и пробить ее не так-то просто, надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочув­ствуют. Их надо напугать или разжалобить».Никто не хотел пускать незнакомых парней на ночлег, но слу­чайно они оказываются в квартире старого музыканта Сарафа- нова и решаются на дерзкую проделку. Бусыгин выдает себя за старшего сына Сарафанова, якобы родившегося во время войны и о котором сам музыкант не имел никакого понятия.Мысль об этом розыгрыше приходит в голову молодым загу­лявшим людям случайно и навеяна она почти пародийно звуча­щей фразой о «страждущем брате».Поначалу жестокая шутка вроде бы удается, и Сарафанов признает в Бусыгине вновь обретенного сына, но по мере того, как молодые люди вживаются в систему сложных внутрисемей­ных коллизий сарафаНовской семьи, меняются они сами и их от­ношение друг к другу.

Семья Сарафановых живет в провинции, но она не является у Вампилова символом скуки, пошлости и монотонно текущего времени. Напротив, провинциальный быт становится ареной не­заурядно-комических происшествий. Жизнь здесь «не монотон­на, не однообразна, а постоянно рождает неожиданные стече­ния обстоятельств» (А. Демидов).Поначалу Сарафанов предстает музыкантом-неудачником. Его уволили из городского оркестра и теперь он годен, пожалуй, лишь для случайных заработков на свадьбах или похоронах. Са­рафанов сам стыдится своей работы, скрывает ее от детей и всем своим видом вызывает лишь сочувствие или горькую укоризну. «Эх, Андрей Григорьевич, не нравится мне ваша новая работа»,— говорит Сарафанову его сосед по дому.

Но постепенно он раскрывается в пьесе как человек со своей непростой биографией, военным прошлым, своими жизненными испытаниями и трудностями. «У меня было звание капитана,— рассказывает своему обретенному сыну Сарафанов,— меня ос­тавляли в армии. С грехом пополам я демобилизовался. Я слу­жил в артиллерии, а это, знаешь, плохо влияет на слух. Кроме того, я все перезабыл. Гаубица и кларнет как никак разные вещи. Вначале я играл на танцах, потом в ресторанах, потом возвысил­ся до парков и кинотеатров. Глухота, к счастью, сошла, и когда в городе появился симфонический оркестр, меня туда приняли».Живя в провинции, среди суетных житейских забот, старый музыкант сумел сохранить светлую и романтическую душу, спо­собность мечтать и надеяться. Сарафанов уверен, что без мечты, без творчества, которому есть место в любом деле, жизнь неиз­бежно станет серой, «покрытой плесенью» и неинтересной.

«Если ты думаешь, что твой отец полностью отказался от иде­алов своей юности, то ты ошибаешься. Зачерстветь, покрыться плесенью, раствориться в суете — нет, нет, никогда. Я сочиняю. Каждый человек родится творцом, каждый в своем деле, и каж­дый по мере своих сил и возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нем, осталось после него».Сарафанов вовсе не считает себя ни непризнанным гением, ни пророком, но стремится не жить бесцельно и иметь, хотя бы в мечтах, надежду на завершение жизненного дела, которое он счи­тает «самым главным».

«На многое я не замахиваюсь, нет, мне надо завершить одну вещь, всего одну вещь! Я выскажу главное, только самое глав­ное!».

Сарафанова отличает душевная мягкость и внутренняя дели­катность.

Вспоминая жену и говоря о своем разрушившемся семейном счастье, он осторожно подбирает слова, боясь обидеть или ос­корбить прошлое.

«Мы с ней разошлись... ей казалось, что вечерами я слишком долго играю на кларнете, а тут как раз подвернулся один инже­нер — серьезный человек, мы с ней расстались».Тема разбитого личного счастья и потерянной любви заменя­ется в пьесе темой семейного очага и любви к детям. Сарафанову очень важно уважение к себе со стороны его детей, и он отчаян­но врет про свою «серьезную работу», боясь заметить в их глазах сочувствие или унизительную жалость. «Сегодня у нас серьез­ная программа gj Глинка, Берлиоз».Сарафанов искренне переживает за сына-подростка, влюбив­шегося во взрослую тридцатилетнюю женщину, пытается про­сить у нее, из-за невозможности ответного чувства, хотя бы жен­ской жалости, мягкости к сыну и глубоко страдает от своей бес­помощности.

«А чем я мог бы ему помочь? Я подумал, что ее, может быть, смущает разница в возрасте, может, боится, что ее осудят, или, чего доброго, думает, что я настроен против... В этом духе я с ней и разговаривал, разубеждал ее, попросил ее быть с ним... помягче».Нежность и любовь звучат в голосе Сарафанова, когда он го­ворит о дочери, собирающейся уехать от него с женихом воен­ным на Сахалин. «Она очень серьезная. Я даже думаю, что нельзя быть такой серьезной. Конечно, ей доставалось. Она была тут хозяйка, работала — она портниха — да еще готовилась в инсти­тут. Нет, она просто молодец».

В любви Сарафанова к своим повзрослевшим детям нет ни капли эгоизма, это любовь не «для себя», а «д ля них». Он искрен­не желает каждому из детей своего пути в жизни, хотя его сердце сжимается От страха одиночества и разлуки с ними.

Поэтому обретение старшего сына Сарафанов воспринимает как «настоящее счастье».«То, что ты появился,— это настоящее счастье... Один бежит из дому, потому что у него несчастная любовь... Другая уезжа­ет, потому что у нее счастливая... Теперь ты понимаешь, что произошло в тот момент, когда™ постучался в эту дверь?... Про­изошло чудо!».Главное для Сарафанова ^ это не причинять боли близким людям и людям вообще, прожить с «чистым сердцем», и ради этого он готов поступиться и личным благополучием, и чисто житейскими удобствами.

Он убежденно говорит Бусыгину: «Кто что ни говори, а жизнь всегда умнее всех нас, живущих и мудрствующих. Да-да, жизнь справедлива и милосердна. Героев она заставляет усомниться, а тех, кто сделал мало или даже тех, кто ничего не сделал, но про­жил с чистым сердцем, она всегда утешит».Но и дети в итоге платят старому музыканту тем же, потому что, прожив жизнь с «чистым сердцем», не озлобившись и не разучившись мечтать, он сумел воспитать в них самое главное - доброту, преданность своему дому, семье и друг другу.«Ты прав,— говорит Бусыгину дочь Сарафанова Нина,- отца нельзя оставлять. Сегодня я это поняла. И еще я поняла, что я папина дочка. Мы все в папу. У нас один характер... Какой, к черту, Сахалин!».И случайный пришелец Бусыгин незаметно для себя тоже ока­зывается согретым теплотой этих душевных семейных связей, когда люди искренне любят и жалеют друг друга.Из легкомысленного пошляка и молодого циника он вдруг превращается во вдумчивого и серьезного человека, с душой, совестью, способностью оберегать своих близких и заботиться о них.«Нет! Так дело не пойдет!... Он мне не отец, но он мне... я его... Словом, если... если ты уедешь, я и в самом деле перееду к нему».

В начале пьесы, увидя в Сарафанове чудака и бессеребренни- ка, сразу же наивно поверившего в «сказку» о «старшем сыне», Бусыгин называет его «святым», а к финалу он первый готов под­держать старика и не позволить унижать его снисходительным сочувствием.«Папа, о чем ты грустишь? Людям нужна музыка, когда они веселятся и тоскуют. Где еще быть музыканту, если не на танцах, если не на похоронах?!».

В пьесе Вампилова возникает серьезный разговор о «нрав­ственности лжи» и «безнравственности правды» (А. Демидов).Кудимов, выпускник военного училища и жених Нины, пуб­лично уличает Сарафанова во лжи, заявляя, что видел его на улице в составе похоронного оркестра.В ответ на смущенное признание Сарафанова («Да, я скрывал от них... Серьезного музыканта из меня не получилось») дети дружно встают на его защиту и «горькая правда» Кудимова, ко­торая «всегда лучше», вовсе не лучше для них, поставивших выше нее человеческую доброту, память и теплоту сердца.И зритель начинает не жалеть, а по-доброму завидовать Са- рафанову, который прав, говоря о себе: «Нет, меня нельзя на­звать неудачником. У меня замечательные дети!».В конце концов открывается ложь и со «старшим сыном». Но Сарафанову абсолютно безразлично — обманул его Бусыгин или нет: «дело решает открывшаяся близость героев, и разоблаче­ние лжи приводит не к трагическому, а к лирико-патетическому финалу» (А. Демидов). «Вы мои дети»,провозглашает Сарафано- в,ставя под сомнение само существование обмана, «на котором держалось драматическое напряжение пьесы» (А. Демидов).Главный пафос пьесы и ее основная смысловая идея в необ­ходимости духовного единения людей, которое значимее, глуб­же всех родственных и социальных связей.Исследование опустошенной души. «Утиная охота». Слож­нее и драматичнее решается проблема нравственного выбора в пьесе Вампилова «Утиная охота (1967).

Герой «Утиной охоты» инженер Зилов, ровесник самого Вам­пилова, человек взрослый, достаточно зрелый и самостоятель­ный. И это четко определяют ремарки автора. «Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его по­ходке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же вре­мя и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука...».У Зилова нет никакой значительной цели в жизни. Он не ви­дит своего продолжения ни в детях, ни в профессии. Ему остают­ся только скучная, нисколько не интересующая его работа, вы­пивка с приятелями да мимолетные любовные интрижки.Но герой Вампилова вовсе не ординарен и не мелок. Внутрен­не он постоянно находится в споре с самим собой. Зилов недово­лен жизнью, которую ведет, мучается, втайне презирает себя и любит одновременно. Он прекрасно знает все изъяны своего ха­рактера и в то же время упивается ими, и личная драма его состо­ит в «безмерном эгоизме и всепоглощающей самовлюбленнос­ти» (А. Демидов).

«Я сам виноват, я знаю..., — признается Зилов жене, — я тебя замучил, но, клянусь тебе, мне самому опротивела такая жизнь... Ты права, мне все безразлично, все на свете. Что со мной делает­ся, я не знаю...».Зилов болен сам собой, и эта боль мучительная, она не дает ему думать о других. Чувства и переживания окружающих людей он, как и лермонтовский Печорин, воспринимает только «в от­ношении к себе».

Но все это лишь усугубляет душевные метания вампиловско- го героя. Неумение сопереживать, нежелание делиться своим сер­дцем и душевным теплом делают Зилова циничным и равнодуш­ным, наглухо отгораживают его от окружающих людей, кото­рые в итоге начинают платить ему тем же.Друзья дарят Зилову на день рождения траурный венок, же­лая, пусть зло, но лишь подшутить над приятелем, и сам именин­ник поначалу обозлен и раздосадован. Но вскоре Зилов понима­ет, что шутники-приятели не так уж далеки от истины. Это тра­урный венок по лучшим, уже умершим свойствам его души — доброте, душевной теплоте и искренности. И Зилов решает быть последовательным. «Отлично... Молодцы... Я умираю от смеху... Конечно... Все правильно, ребята... Приходите на поминки... Уж доведем дело до конца».

В образе Зилова Вампилов воспроизводит импульсивные ме­тания человека, которому не за что зацепиться в жизни.Но продолжая мучиться сам, он почти садистки мучает дру­гих, обнаруживая в себе человека с отсутствием жалости и ду­шевной деликатности.Зилов безразличен к жене Галине, хотя сам уверяет себя, что любит ее «по-своему». «Да, да, у меня нет ничего — только ты, сегодня я это понял, ты слышишь? Что у меня есть, кроме тебя?.. Друзья? Нет у меня никаких друзей... Женщины? Да, они были, но зачем? Они мне не нужны, поверь мне... А кто еще? Работа моя, что ли?.. Я один, один, ничего у меня в жизни нет, кроме тебя...».

Но эта, вроде бы идущая от самого сердца, исповедь героя быстро обрывается приходом очередной «девушки-подружки», которая уже сразу у него и «королева», и «особенная», и «он ждал» ее, и «увидел с балкона».G дешевой театральностью он разыгрывает перед Галиной сце­ну ревности, хотя на самом деле ему глубоко безразличны и вер­ность жены, и то, куда и с кем она может от него уехать. «Ах, ты торопишься... Я понимаю, тебе не терпится наставить мне рога? Ну уж нет, черт возьми...».

Отношения Зилова с женой давно изжили себя и который год вхолостую катятся по кругу. Лодку их семейного счастья не спа­сает ни появившаяся новая квартира, ни хлопоты, связанные с новосельем. Угли их семейного очага давно остыли, и, даже рас­ставаясь, им нечего сказать друг другу, потому что за шесть лет совместной жизни, вроде бы, уже «все сказано».

Галина в душе любит Зилова, но эта любовь похожа на изну­ряющую болезнь, в ней нет света и радости, а есть только смер­тельная усталость от холода, черствости, отсутствия нежности и теплоты. «И тебе я давно чужая... Я тебе не нужна... Тебя уже ничего не волнует. Тебе все безразлично. Все на свете. У тебя нет сердца, вот в чем дело. Совсем нет сердца...».Душевную черствость и безразличие Зилов проявляет не толь­ко к жене, но и к собственным родителям. «Посмотри, что ста­рый дурак пишет...: приезжай, сынок, повидаться, и мать надо утешить, тем паче, что не видела она тебя четыре года».«Сыновняя неблагодарность Зилова — важное дополнение к портрету себялюбивого героя. Тема детства всякий раз возника­ет у Вампилова в строго реалистическом звучании» (А Демидов) и означает утерю героем еще одной важной связи с миром, с близкими людьми, с прошлым. Свою озлобленность, опустошенность и разочарованность в жизни и в самом себе Зилов не в силах сдержать и выплескивает ее на окружающих людей, огульно обвиняя их в постыдных мыслях и низменных поступках, вроде желания приятелей присвоить его квартиру и использовать сам факт его физической смерти в своих целях. «Бросьте, ребята... Признайтесь, вам обоим это на руку. Разве нет?... Вы все уже поделили... Вы рады моей смерти».