АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВИЧ ТВАРДОВСКИЙ (1910-1971)

Набрать душевных сил в дальнюю дорогу жизни. Буду­щий поэт родился на Смоленщине и был одним из многих сотен тысяч своих сверстников, чье детство прошло в российской провинции, а юность и последующая взрослая жизнь оказались вовлеченными в водоворот глобальных революционных и со­циальных перемен, случившихся в российской истории начала двадцатого столетия.

Крестьянское детство А. Твардовского подарило ему неоце­нимый запас воспоминаний, переживаний и наблюдений. В семье Твардовских ценилась книга, а будущий поэт рвался к знаниям, жадно впитывая в себя все краски жизни, и уже в 1925 году был активным сельским корреспондентом, стремящимся правдиво передать пульс и бешеный ритм своей эпохи.

Бурная жизнь за воротами родительского дома неудержимо манит молодого Твардовского за собой, и порой знакомый крестьянский быт кажется слишком непритязательным и неинте­ресным, хочется поскорее «набраться душевных сил» и отпра­виться в «дальнюю дорогу жизни», с ее извилистыми тропами и непредсказуемыми поворотами, но именно родная смоленская земля, «детства день» и «детства сон», неразрывно связанные с крестьянскими устоями жизни, станут той прочной нравственной основой в душе поэта, которая поможет ему в дальнейшем сохранить себя как художника и как человека в самых трудных жизненных испытаниях и «меж иных любых тревог».

«Страна Муравил». На глазах Твардовского стремительно меняется жизнь, и в своей первой поэме «Страна Муравия» он пытается осмыслить те глобальные социальные перемены, которые принесла в российскую деревню Советская власть.

Сплошная коллективизация, провозглашенная больше­виками как стратегическая линия развития русской деревни и сельского хозяйства страны в целом, насаждалась повсеместно
насильственными и репрессивными мерами. Словно безудержное весеннее половодье, она сметала русского мужика и крепкого хозяина с насиженного, обильно политого потом куска земли, с обустроенного дома и хозяйства и гнала в колхозы с их непонятной для многих «уравниловкой» и отрицанием «своего», «личного» во имя абстрактного и размытого «всеобщего».

Этот великий слом вековечных устоев крестьянской жизни напрямую касался миллионов крестьянских семей, грозя одним «раскулаченным» смертью или ссылкой вместе со всей семьей и малыми детьми на далекую чужбину, а другим обещал перспек­тиву процветания и благоденствия в колхозном «братстве».

Что за помин?

—                                         Помин общий.

—                                         Кто гуляет?

—                                         Кулаки!

Поминаем душ усопших,

Что пошли на Соловки.

Уже в первой главе поэмы слышатся тревожные ноты, растет ощущение зыбкости и неуверенности. Все вдруг пришло в движение: состояние транзита очень скоро стало состоянием целой нации, и поэтому обычная речная переправа начинает выглядеть чуть ли не зловещим символом происходящего.

Паром кипит, канат трещит,

Народ стоит бочком.

Уполномоченный спешит И баба с сундуком Паром идет, как карусель,

Кружась от быстрины.

Тысячи российских семей волей большевистской власти были признаны «врагами народа» и вынуждены покинуть родные места, и в ссылке, за тысячи километров от родного дома пытаться выжить, не умереть с голода, и с нуля, с великими препятствиями и трудностями обустроить свое крестьянское хозяйство и домаш­ний быт.

И двор далеко за спиной,

Бегут вперед столбы Ни хаты не видать родной,

Ни крыши, ни трубы.

И главный герой поэмы, простой русский мужик и хозяин Никита Моргунок, вовсе не стремится поначалу бросать свой собственный кусок земли ради новой колхозной жизни и пытается разобраться в происходящем вокруг него.

—     Товарищ Сталин!

Дай ответ,

Чтоб люди зря не спорили:

Конец предвидится ай нет

Всей этой суетории?

Но Твардовский отчетливо понимал, что нахлынувшее мощное половодье истории неумолимо, невозвратно, и русскому мужику не выплыть против течения.Несмотря на все противоречия «новой жизни», в голосе автора поэмы слышится все возрастающая к финалу уверенность в нужности и своевременности этих перемен.И его главный герой Никита Моргунок после нелегких сомнений также поворачивается сердцем и своим крестьянским сознанием к пришедшей в русскую деревню «колхозной жизни», пытаясь идти в ногу со своим временем.

—       Так, говоришь, в колхоз, отец? —

Вдруг молвил Моргунок

—        По мне — верней;

Тебе — видней:

По воле действуй, по своей...

Лирику Твардовского всегда отличало стремление к реалис­тическому и достоверному отображению жизни во всем много­образии ее проявлений. Но в центре художественного рассказа автора прежде всего стоял человек, с его неповторимой судьбой, характером и биографией, неотрывной от исторических про­цессов его эпохи.Поэтому лирика Твардовского 30-х и начала 40 годов объек­тивно сложилась в хронику, которую автор назвал «фронтовой», так как она повествовала о трудном периоде военной северной компании 1939-1940 годов и начала Великой Отечественной войны.«Фронтовая хроника» органично вырастала из сложного сплетения рассказов о судьбах различных людей с их конкрет­ными именами и фамилиями.Читатель с интересом узнавал о чудо-мастере кузнеце Григо- рии Пулькине («Григорий Пулькин»), о добросовестном труде шофера Артюха («Шофер Артюх»), о мужестве сержанта Василия Мысенкова («Сержант Василий Мысенков») и многих других вроде бы внешне незаметных и скромных ратных тружеников, которые честно, не за награды, а на совесть выполняли свой воин­ский долг в то нелегкое время.

А он у дела, как обычно,

На службе срочной. И порой Ему в героях непривычно,

Но как бы ни было — герой.

Эта документальность и биографичность очень подкупали читателя, стирая грань между ним и его узнаваемым современ­ником и создавая между ними внутреннюю духовную общность.«Фронтовая хроника» Твардовского доносила до читателя важную мысль о значимости, невосполнимости и исключитель­ной ценности каждого человека, которого в любой момент могут поглотить смерть и война («Я в памяти все берегу, не теряя»).

Размышления Твардовского о человеке на войне легли в основу его знаменитой поэмы «Василий Теркин».

Поэма «Василий Теркин» появилась в печати в самый труд­нейший драматический момент Великой Отечественной войны, когда фашистский враг рвался к Волге и совпала по времени со знаменательным сталинским приказом № 227 («Отступать даль­ше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину... Ни шагу назад!»).Она родилась на основе довольно тяжелых воспоминаний автора о неудачной для России военной компании 1939—1940 годов и трагичном отступлении советских войск в первые месяцы Вели­кой Отечественной войны.Желая быть понятным и близким читателю, Твардовский избирает форму солдатских притчей, повествующих как бы изнутри о суровом военном времени.Основным принципом композиции поэмы Твардовский изби­рает стремление к определенной смысловой законченности каждой отдельной главы, ибо его фронтовой читатель, часто находящийся в окопах, под вражеским обстрелом, идущий в разведку или в атаку, стоящий насмерть в обороне, мог и не прочесть его следующей главы.Выбирая форму повествования «без начала и без конца», автор следует жесткой правде и логике военного времени: «на войне сюжета нету», но подлинной сюжетной канвой поэмы «Василий Теркин» служат сама жизнь и те великие испытания, которые выпали русскому солдату и всему российскому народу в то военное лихолетье.Поначалу Василий Теркин — это бесстрашный боец и «бога­тырь», о ратных подвигах которого читатели узнавали на страницах газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины», в издании которой участвовал Твардовский.Этот образ скрашивал солдатские будни в краткие минуты военного затишья и поднимал настроение и боевой дух россий­ского воина, заражал его оптимизмом, уверенностью в правоте его дела, верой в неминуемую победу над ненавистным врагом.

Но в поэме внешние черты Василия Теркина существенно меняются, из них исчезает все яркое и выдающееся («сажень в плечах»), превращая его в обыкновенного труженика войны, очень похожего на сотни тысяч таких же, как он, его современ­ников, чья судьба и биография выпали на эту страшную войну.

Теркин — кто же он такой?

Скажем откровенно:

Просто парень сам собой Он обыкновенный.

Вся поэма проникнута пронзительным ощущением нераз­рывного единства каждого гражданина огромной страны со своей родиной, стоящей перед лицом огромной опасности вражеского нашествия. И только в единстве и во внутреннем осознании огромной ответственности всех и каждого за судьбу отчизны лежит залог будущей победы над неприятелем.

Грянул год, пришел черед Нынче мы в ответе За Россию, за народ И за все на свете.

От Ивана до Фомы Мертвые ль, живые,

Все мы вместе — это мы,

Тот народ, Россия.

В своей поэме Твардовский не пытается приукрасить или сгладить многие и довольно печальные картины происходящего.

Он правдиво рассказывает о первых месяцах отступления советских войск, не пытаясь при этом обвинить русского солдата в малодушии или трусости.

Как прошел он, Вася Теркин,

Из запаса рядовой,

В просоленной гимнастерке Сотни верст земли родной.

Напротив, Твардовский исполнен искреннего уважения к российскому солдату, которому одному пришлось расплачи­ваться за важнейшие стратегические и тактические просчеты высшего командования и недальновидность государственной по­литики в целом: за массовые репрессии командного состава Крас­ной армии перед началом войны, за неверие в возможность ско­рого нападения фашистской Германии на Советский Союз и за очень многое другое.

Срок иной, иные даты Разделен издревле труд:

Города сдают солдаты,

Генералы их берут.

В таких главах, как «На Днепре», «Переправа», Твардовский с большой долей искренности описывает все тяжести и труднос­ти, которые преподнесло русскому народу то кровавое военное время.

Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый,

Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,

Кому темная вода,—

Ни приметы, ни следа.

В этих тяжелейших испытаниях рядом с Василием Теркиным находится и сам автор, глубоко страдающий за родимый край, родной дом, попираемый кованым сапогом фашистского захватчика, и готовый любой ценой отстоять свое Отечество (глава «О себе*).

Мать-земля моя родная,

Сторона моя лесная!

Край, страдающий в плену!

Я приду — лишь дня не знаю,

Но приду, тебя верну.

В таких главах, как «О награде», «Теркин ранен», «Смерть и воин» Твардовский подчеркивает не только смелость и солдатское мужество своего героя, но и его примечательные человеческие качества: жизнелюбие, неистребимый оптимизм, доброту, широту души и сердечное тепло.

Теркин признается на страницах поэмы в том, что война, экстремальные условия и смертельная опасность, которые она принесла с собой, обнаружила в русском солдате и русских людях общее чувство локтя, способность к взаимовыручке и настоящему воинскому братству.

Свет пройди,нигде не сыщешь Не случалось видеть мне Дружбы той святей и чище,

Что бывает на войне.

Но это воинское братство основано на внутреннем сознании того, что воюют и погибают российские солдаты за правое дело, за родную землю, отстоять которую у врага — их первейший и священный долг.

Бой идет святой и правый.

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

Поистине всенародная слава спасла поэму «Василий Теркин» от нападок советской критики. Она притягивала и завораживала читателя своей искренностью, честным рассказом о человеке на войне и призывала вечно с благодарностью беречь в памяти и в своем сердце имена тех, кто не дожил до великой победы над врагом.

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз.

«Дом у дороги». После «Василия Теркина» военная тема ничуть не отпускает Твардовского, и новая его поэма «Дом у дорги» (1942-1946) — это рассказ о судьбе крестьянской семьи, чью мирную, пусть и не безбедную жизнь безжалостно перечеркнула война.

Главный герой поэмы обыкновенный русский солдат Андрей Сивцов, каждый волею судьбы оказывается возле собственного дома, любимой жены и малолетних детей. Фашистский враг уже занял Смоленщину, и дом семьи Андрея Сивцова, стоящий у проезжей дороги, находится уже в глубоком вражеском тылу.

Сивцов отбился от своей воинской части, испытывает невероятную усталость от перенесенных лишений, очень соскучился по дому и близким, но в нем непоколебимо желание пробиваться к фронту и дальше сражаться с врагом.

В своей поэме «Дом у дороги» Твардовский создает притяга­тельный и трогательный образ русской женщины, жены, матери, на чьих заботливых руках собственно и держатся быт и мир крестьянского дома.

В дому какое не житье —

Детишки, печь, корыто —

Еще не видел он ее Нечесаной, немытой.

И весь она держала дом В опрятности тревожной.

Считая, может, что на том Любовь вовек надежней.

Андрей Сивцов уходит от родного дома дальше сражаться с врагом, а душа его жены Анны страдает нестерпимо острой болью и рвется к мужу, который каждый день смотрит прямо в глаза смерти на этой страшной войне.

В огне, в бою, в чадном дыму Кровавой;рукопашной И как, должно быть, там ему,

Живому, смерти страшно.

Покидать дом, согретое своим теплом, насиженное гнездо — очень непростое дело.

Но война ставит Анну Сивцову перед трудным и трагическим выбором: куда, в какую сторону податься в это лихое время, чтобы уберечь детей от гибели и спасти от вражеского нашествия.

Здесь потолок над головой,

Здесь дом, в хлеву — корова...

А немец, может, он иной И не такой суровый, —

Пройдет, минет...

Каким грозить ему судом,

Как встанет на пороге,

Как в дом войдет?

Нет, кабы дом Подальше от дороги...

Но война не минует Анну Сивцову. Она попадает с детьми во вражескую неволю, где в страшных, нечеловеческих условиях, в бараке для пленных у нее рождается еще один ребенок, маленький сын, которого Анна в честь мужа называет Андреем.

Анна мужественно переносит все лишения плена, пытаясь всеми силами спасти себя и своих детей от голодной смерти и гибели. Но война безжалостно нарушает привычную логику и порядок мирной жизни, и в финале поэмы не жена с детьми ждет отца и солдата домой, а он надеется на встречу с ними на пепелище сожженного врагом семейного гнезда.

Перекурил, шинель долой,

Разметил план лопатой.

Коль ждать жену домой,

Так надо строить хату.

Дождется ли вновь отстроенный дом Андрея Сивцова своей хозяйки, услышит ли солдат звенящие детские голоса своих де­тей — это, увы, неведомо.

И поэт не искажает горькую правду жизни, ибо судьба героя Твардовского — это судьба миллионов русских людей, и конец у великого множества этих драматических историй тоже довольно одинаков.

«Жестокая» память о прошлом и взгляд в будущее. Война принесла народу неисчислимые беды и потери. Российская деревня изнемогала под тяжелейшим налоговым прессом, сотни и тысячи людей строили счастливое коммунистическое «завтра» в тюремных бушлатах, жестоко подавлялись даже зачатки свободолюбия.

После развенчания культа Сталина иначе переосмысливалось прошедшее и отечественная история переписывалась вновь.

Не избежал этой участи и Твардовский. Он переживал трудный период нелегкого расставания со своим прошлым, когда фигура Сталина и все, что было связано с ним, казались поэту единст­венно верным и непогрешимым. Поэтому новая поэма «За далью даль» писалась трудно, совсем не быстро, по слову выверяясь и «отстаиваясь» в авторской душе, прежде чем возникнуть на белом листе бумаги отточенной и законченной по форме и по смыслу стихотворной строкой.

Мешало многое другое,

Что нынче в памяти у всех Мне нужен был запас покоя,

Чтоб ей отдаться без помех.

Поэма «За далью даль» — это попытка ТБардовского не только осознать и оценить свое прошлое, накопленный жизненный опыт, но и поговорить со своим читателем о самом главном и набо­левшем, наметить, определить новую траекторию движения вперед, свое понимание задач, проблем и перспектив не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня.

Книга задумана как своеобразное лирическое путешествие автора и к далеким берегам своей памяти, отчего дома, детства, и по необъятным просторам российской земли, отстраивающимся и возрождающимся после прошедшей такой кровавой и такой великой войны.

Давай-ка, брат, давай поедем:

Не только свету, что в окне...

Я в скуку дальних мест не верю,

И край, где нынче нет меня,

Я ощущаю, как потерю Из жизни выбывшего дня.

Твардовский вспоминает о своем детстве в Загорье на Смо­ленщине, об отчем доме («Стояла кузница в Загорье, //Ия при ней с рожденья рос»),

И хотя память поэта хранит картины «жизни бедной // обидной горькой и глухой», он благодарен судьбе, что именно гам он обрел здоровые жизненные корни, ту прочную нравствен­ную и духовную основу, тот запас доброты, оптимизма, силы ноли и желания жить, благодаря которым он смог пережить все невзгоды и испытания на своем жизненном пути.

На малой той частице света Была она для всех вокруг Тогдашним клубом и газетой,

И академией наук.

Я счастлив тем, что я оттуда,

Из той зимы, из той избы.

И счастлив тем, что я не чудо Особой, избранной судьбы.

В поэме «За далью даль» Твардовский признается в том, что и в последующей взрослой жизни никогда не отстранялся от проблем и тревог своей страны И сполна разделил все, что выпало на долю российскому народу в то непростое время.

Нет, жизнь меня не обделила,

Добром своим не обошла...

Чтоб жил и был всегда с народом,

Чтоб ведал все, что станет с ним,

Не обошла тридцатым годом И сорок первым,

И иным...

За окном вагона, в котором путешествует поэт, раскинулись бескрайние российские просторы: Урал, Байкал и волжские берега, которые для него и есть его великая родина, так нуж­дающаяся в заботливых руках и любви своих сыновей и дочерей.

А за Уралом - Зауралье,

А там своя, иная даль.

А там Байкал, за тою далью, —

В полсуток обогнуть едва ль, —

А за Байкалом Забайкалье.

А там еще другая даль...

В этой внутренней духовной общности с родиной, с ее исто­рией, традициями, культурой, крутыми изломами ее судьбы и великими победами для Твардовского и состоит истинный смысл жизни гражданина и художника. Только в единстве с родной землей поэт видит для себя движение вперед, возможность нравственного и творческого роста.

Мне дорог мир большой и трудный,

Я в нем моей отчизны сын.

Я полон с ней мечтою чудной Дойти до избранных вершин.

В первые послевоенные годы многочисленные читатели и поклонники таланта А. Твардовского просили его продолжить рассказ о веселом, храбром и неунывающем солдате Василии Теркине. Но поэт неизменно отвечал отказом, объясняя его тем, что повторение использованной уже темы или образа возможны и оправданы лишь тогда, когда продиктованы другим замыслом, другой «особой» задачей и иной темой разговора.

Желание поговорить об этой «иной» теме возникло у Твар­довского в 50 годы; он возвращается к хорошо знакомому всем образу и пишет поэму «Теркин на том свете». Почти целое десятилетие отделяет попытку автора опубли­ковать эту поэму в 1954 году от ее появления в печати только в 1963 году, уже в самом конце хрупкой и обманчивой хрущевской «оттепели».

Новый Теркин в поэме Твардовского оказывается в «поту­стороннем мире», очень похожем на вполне реальную советскую действительность, с ее казенщиной, показным патриотизмом, лицемерием, желанием всех руководить «от мала до велика» и нескрываемым стремлением лишить личность, отдельного гражданина свободы и права собственного выбора.

Военное прошлое продолжает волновать Твардовского, и в лирике он вновь возвращается к прошедшей страшной войне. Эта тема возникает в стихотворениях «Жесткая память», «Две строчки», «Я убит подо Ржевом», «В тот день, когда закончилась война», в которых он воспевает и отдает долг военной памяти и великой благодарности простому русскому солдату, оставшемуся навсегда лежать в российской или иной, далекой земле, и отдав­шему жизнь ради будущего мира и счастливого завтрашнего дня.

Война - жесточе нету слова.

Война - печальней нету слова.

Война — святее нету слова.

В тоске и славе этих лет И на устах у нас иного Еще не может быть и нет.

Поэзия 50-60 годов. Твардовский — издатель, литературовед и критик. «Совесть - перекресток всех проблем»,— говорил великий писатель XIX столетия и гражданин России Ф. Достоевский. «Достоинство подлинного художника определяется его совестливостью», — вторил ему один из самых правдивых и искренних писателей века двадцатого Василь Быков.

Совестливость — одна из основных составляющих и худож­нического таланта А. Твардовского, который всегда остро и болезненно ощущал свою «задолженность» перед судьбой зато, что выжил в мясорубке кровавого военного лихолетья и имеел возможность говорить со своим читателем и современником о самом главном и наболевшем.

У стольких душ людских в долгу,

Живу, бедой объятый:

А вдруг сквитаться не смогу За все, что было взято!

У стихов Твардовского, опубликованных в 60-е годы, есть своя траектория поэтического роста. Такие стихотворения, как «Береза», «На дне моей жизни», «Нет ничего, что раз и навсегда», «Памяти матери» при всем богатстве своих тем и мотивов содержат жизненные впечатления поэта, уроки его человеческого опыта и отражают многоцветный мир его поэзии, отрывающий читателю свои необъятные горизонты.

В эти годы Твардовский работает и над новой поэмой «По праву памяти». Замысел поэмы восходит к дневниковой записи поэта: «14.Х1М963. Сегодня... кажется, впервые за долгий срок почувствовал приближение поэтической темы, того, что и не сказано и что мне, а значит—и не только мне, нужно обязательно высказать. Это живая, необходимая мысль моей жизни (и куда как не только моей).

Сын за отца не отвечает Сказал он, высший судия...»

Но, как отмечает исследователь творчества А. Твардовского, А. Турков, предыстория поэмы восходит к более раннему времени, о чем свидетельствует дневниковая запись от 22 апреля 1955 года: «Может быть, никогда еще я не был так — лицом к лицу, с самой личной и неличной темой, темой моего поколения, вопросом совести и смысла жизни...».

По свидетельству М.И. Твардовской, поэт возвращался к своему замыслу и в 1965-м, и в 1966 годах, но попытка напечатать поэму в февральском номере журнала «Новый мир» за 1970 год не удалась, И поэма «По праву памяти» долго ходила в списках с немалыми искажениями и подвергалась различным кривотолкам и публичным нападкам.

Впервые в советской печати поэма была опубликована только в 1987 году и вызвала многочисленные читательские отклики.

Основная тема поэмы — это честное и объективное отношение к историческому прошлому. А оно, к сожалению, не состоит лишь из победных маршей, знаменательных свершений и великих подвигов.

И острейшая классовая борьба, кровавые годы гражданской войны, страшные по своим последствиям политические перегибы сплошной коллективизации и массовые сталинские репрессии — это все живые страницы российской истории наряду с великой победой над фашизмом, грандиозными стройками, освоением целины и полетами в космос.

Твардовский призывает читателя к открытому, пусть порой и нелицеприятному разговору не только об героических победах, но и о трагических исторических ошибках, об ответственности за свой исторический выбор, ибо только глубокий анализ прошедшего, а не стыдливое его замалчивание, способность к покаянию подтверждают подлинное величие нации и ее способ­ность к духовному росту и обновлению («Кто прячет прошлое ревниво // Тот вряд ли с будущим в ладу»).

Перед лицом ушедших былей Не вправе ты кривить душой,—

Ведь эти были оплатили Мы платой самою большой...

И мне да будет та застава,

Тот строгий знак сторожевой Залогом речи нелукавой,

По праву памяти живой.

Значительный интерес представляют и литературно-крити­ческие статьи и рецензии А. Твардовского, посвященные И. Бу­нину, Исаковскому и многим другим.

Не раз по достоинству оценивал Твардовский и своими отзы­вами способствовал возвращению к российскому читателю таких художников слова, как А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельш­там, чье искусство в течение целых десятилетий имело трудную и драматическую судьбу.

Особо следует сказать и о той роли, которую сыграл в общественном развитии русской литературы журнал «Новый мир», возглавляемый Твардовским в 50-60 годы. «Новый мир» обогатил нашу отечественную культуру целым рядом выдаю­щихся и порой, бесспорно, поворотных произведений, среди которых «Один день Ивана Денисовича» Солженицына.

До конца своих дней Твардовский оставался истинным, искренним и очень требовательным художником, имевшим одну неразделенную судьбу и биографию со своей страной, своим современником и своим читателем.

С тропы своей ни в чем не соступая Не отступая - быть самим собой.

Так со своей управиться судьбой,

Чтоб в ней себя нашла судьба любая И чью-то душу отпустила боль.

Вопросы и задания

1.        В чем особенность ранней лирики Твардовского?

2.         Как отражается прошлое и настоящее России в поэме «Страна Муравия»?

3.         Каковы композиция, авторский замысел, язык и стиль поэмы «Василий Теркин»? В чем заключается значение и всеобщее признание ее главного героя?

4.           Как продолжается развитие военной темы в поэме «Дом у дороги»?

5.          В чем своеобразие «военной» лирики Твардовского?

6.           Каковы темы и сюжеты лирики поэта 50-60 годов?

7.          В чем значение А. Твардовского как издателя, литературоведа и критика?

Теория литературы. Понятие «медитативной лирики». Согласно Словарю иностранных слов — это «стихотворные раздумья», т. к. meditatio (лат.) переводится как сосредоточенное размышление. Правда, лирика может прибегать и к прозаической речи («Стихотворения в прозе И. Тургенева»). Так что точнее будет говорить о лирических раздумьях, т. е. о лирике философского, ассоциативно-интеллектуального характера, в которой принцип художественной антропологии эксплицируется на все мироздание. Тогда начинает «звезда с звездою говорить», как у Лермонтова, или, как у Маяковского, открывается духовная связь всего сущего в мире: «Ведь, если звезды зажигают — зна­чит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были?..».