Суд над литературными героями по роману Л.Н.Толстого "Воскресенье"

Представьте себя в роскошной гостинице в Люцерне. А вокруг вас "... шуршанье женских платьев...". Нравится вам эта картина? А чем именно?

А вот князю Нехлюдову на этих балах "всегда становится тяжело, неприятно и под конец грустно", "становилось ужасно душевно холодно, одиноко и тяжело". Почему? Подтвердите ответ словами из текста.

Князь Нехлюдов говорит: "Так зачем же они лишают себя одного из лучших удовольствий жизни, наслаждения друг с другом. Наслаждения человеком?" Как вы думаете зачем?

Представьте себе, что вы находитесь в парижском пансионе. Нравится ли вам эта обстановка? Почему? Отличается ли она от той, которую мы видим в гостинице?

Как понимаете фразу: "Там мы были хоть и кокетливые, но очень умные и почтенные люди, но мы были людьми"?

IV. Инсценировка судебного заседания.

Учитель. Несомненно, каждый человек, рождённый на земле, сам выбирает себе дорогу в жизни. Какой она будет, всё зависит от него самого. Но мы не должны никогда забывать о том, что за все дела, поступки, совершаемы нами, именно мы несём ответственность. И вот сейчас мы с вами побываем на судебном заседании, где и увидим, как разворачивается конфликт между героями.

Секретарь. Встать, суд идет.

Судья. Сегодняшний суд ведут судья и двое присяжных. Я познакомлю вас с их правами и обязанностями. Судья и присяжные имеют права задавать вопросы свидетелям, опрашивать подсудимых. В их обязанности входит справедливое судейство, соблюдение тайны совещаний. Защиту обвиняемых взял на себя адвокат, обвинителем выступает прокурор. Сегодня слушается дело о человеческом бездушии, бессердечии, жестокости, равнодушии.

Итак, 7 июля 1857 года в г. Люцерне в гостинице Швейцергофе, в которой останавливаются самые богатые люди, странствующий нищий певец в течение получаса пел песни и играл на гитаре. Около ста человек слушали его. Певец трижды обратился к толпе с просьбой подать ему что-нибудь. Никто не откликнулся на его просьбу, некоторые смеялись над ним.

По делу обвиняются:

- молодая девушка,

- английская семья, — несколько прохожих,

- служитель гостиницы, лакей.

Признаёте ли вы себя виновными?

Подсудимые. Нет, не признаем.

Судья. Начинаем опрос свидетелей. Для дачи свидетельских показаний приглашается князь Нехлюдов. Свидетель, изложите суть дела.

Нехлюдов. Вчера вечером я приехал в Люцерн и остановился в лучшей здешней гостинице Швейцергоф. Был седьмой час вечера. Целый день шел дождь, и я не выходил из номера. В окно смотрел на озеро. В половине восьмого меня позвали обедать. Привыкший к французской общительности, я раздражался от английской чопорности. На таких обедах мне всегда становится тяжело, неприятно и под конец грустно. Все эти мертвые лица имеют на меня неотразимое влияние, и я становлюсь таким же мертвым. Не доев десерта, в самом невеселом расположении духа, я вышел из гостиницы. Но вскоре мне стало хорошо и весело. Заснувшее внимание мое снова устремилось на все окружающие предметы.

Судья. С чем была связана перемена в вашем настроении?

Нехлюдов. Меня поразили звуки странной, но чрезвычайно приятной и милой музыки. Я невольно, в одно мгновение, успел заметить, как прекрасен мир. Это была не песня, а легкий мастерский эскиз песни. Я не мог понять, что это такое: но это было прекрасно. Эти сладострастные слабые аккорды гитары, эта милая, легкая мелодия и эта одинокая фигурка черного человечка среди фантастической обстановки темного озера - все было странно, но невыразимо прекрасно или показалось мне таким. Все, казалось, испытывали то же самое чувство, которое испытывал я. Все молча стояли вокруг певца я внимательно слушали. Затем певец снял фуражку и, трижды обратясь к толпе, попросил заплатить ему за труд. И никто из этой сотни блестяще одетых людей не бросил ему копейки. Толпа безжалостно захохотала.

Судья. У защиты есть вопросы к свидетелю?

Адвокат. Не показалось ли вам, господа, что свидетель излишне впечатлителен, можно ли воспринимать его слова всерьез?

Прокурор. Я протестую.

Судья. Протест принимается. Со стороны обвинения есть вопросы?

Прокурор. Да есть. Что испытывал свидетель, наблюдая эту сцену?

Нехлюдов. Я совсем растерялся, не понимал, что все это значит, и, стоя на одном месте, бессмысленно смотрел в темноту на удалявшегося человека, на смеющихся гуляк, которые следовали за ним. Мне сделалось больно, горько и, главное, стыдно за маленького человека, за толпу, за себя, как будто бы я просил денег, мне ничего не дали и надо мною смеялись.

Судья. У адвоката есть вопросы к свидетелю?

Адвокат. Свидетель, а действительно ли пение певца было настолько хорошим, чтобы ему платить?

Нехлюдов. В душе моей как будто распустился свежий благоухающий цветок. Вместо усталости, рассеянья, равнодушия ко всему на свете, которые я испытал за минуту перед этим, я вдруг почувствовал потребность любви, полноту надежды и беспричинную радость жизни. Чего хотеть, чего желать? Вот она, со всех сторон обступает тебя красота и поэзия. Вдыхай ее в себя широкими полными глотками, насколько у тебя есть силы, наслаждайся, чего тебе еще надо? Все твое, все благо...

Судья. У прокурора есть вопросы к свидетелю? У адвоката? Свидетель, спасибо. Вы свободны. У меня вопрос к английской семье. Как вы оцениваете пение певца?

Она. Мы стояли на балконе своего номера.

Он. А то, что внизу кто-то пел или не пел, это не наше дело.

Она. И все-таки пение было настолько прелестным, что отовсюду слышался одобрительный шепот и царствовало почтительное молчание.

Прокурор. Ах, все-таки прелестным, так почему же вы не заплатили?

Он, она. В тот момент мы даже не подумали об этом...

Судья. Спасибо, садитесь. У меня вопрос к лакею. Почему Вы не заплатили певцу?

Лакей. Удивить меня трудно, я слыхал и получше этого!

Судья. У прокурора есть вопросы к обвиняемому? У адвоката? Подсудимый, садитесь. Для дачи свидетельских показаний вызывается повар гостиницы Швейцергоф.

Судья. Изложите суть дела.

Повар. Я был в числе тех, кто слушал пение нищего певца. И на балконах гостиницы, и на бульваре стояли нарядные мужчины и женщины. Гуляющие останавливались, и в тени на набережной повсюду кучками около липок стояли люди. Около меня стоял лакей, по распустившейся улыбке которого я замечал всеми ими испытываемое удовольствие. Я сильно чувствовал прелесть музыки и при каждой высокой ноте приходил в восторг.

Судья. У прокурора есть вопросы к свидетелю? У адвоката? Свидетель, спасибо, Вы свободны.

Адвокат. Ваша честь, разрешите задать вопрос самому потерпевшему. Как Вы сами оцениваете свое пение в этот день?

Певец. Не всякий раз много получишь. Иногда и голос пропадает, устанешь, - ведь нынче девять часов прошел и пел целый день почти. Очень трудно. А важные господа аристократы, им иногда и не хочется слушать тирольские песни.

Присяжный I. У меня вопрос к юной леди. Почему Вы не заплатили ничего певцу и, более того, смеялись над ним

Молодая девушка. А кто сказал, что я смеялась над ним? У меня было просто хорошее настроение.

Присяжный II. Вопрос прохожим. С какой целью вы отправились за певцом и издевались над ним?

Адвокат. Я протестую. С каких это пор людям запрещено ходить по улице и смеяться?

Судья. Протест принимается. У адвоката есть вопросы к обвиняемой? У прокурора?

Прокурор. Прошу слова. Знает ли уважаемый суд, досточтимая публика, какой жизнью живет этот маленький человек. Вы решаете здесь проблему: насколько хорошо было пенье певца, платить ему или не платить. А что вы знаете о жизни этого человека? Позволю себе ознакомить всех присутствующих с некоторыми фактами. Еще в детстве он потерял отца и мать, других родных у него нет. Состояния он никогда не имел никакого. Он обучался столярному мастерству, но двадцать два года тому назад у него сделался костоед в руке, лишивший его возможности работать. Он с детства имел охоту к пению и стал петь. Иностранцы давали ему изредка деньги. Он сделал из этого профессию, купил гитару и вот восемнадцатый год странствует по Швейцарии и Италии, распевая перед гостиницами. Весь его багаж - гитара и кошелек, где у него теперь было только полтора франка, которые он должен проспать и проесть нынче же вечером. И каждый год, уже восемнадцать раз, он проходит все лучшие, наиболее посещаемые места Швейцарии. Теперь ему тяжело становится ходить, потому что отпростуды он чувствует, что боль в ногах с каждым годом усиливается и что глаза и -голос его становятся слабее.

Адвокат. У меня вопрос к князю Нехлюдову. Вы возвращались в гостиницу. Почему решили догнать певца?

Присяжный П. На этот вопрос я могу дать вам исчерпывающий ответ. На предварительном следствии князь дал письменные показания об этом. Позвольте, Ваша честь, зачитать. "Я поднялся на крыльцо Швейцергофа. На великолепном, освещенном подъезде мне встретился учтиво сторонившийся швейцар и английское семейство. Англичане были в прекрасном расположении духа, восхищались прелестью ночи. И всем им, казалось, так было спокойно, удобно, чисто и легко жить на свете, такое в их движениях и лицах выражалось равнодушие ко всякой чужой жизни и такая уверенность в том, что швейцар им посторонится и поклонится, что воротясь, они найдут чистую, покойную постель и комнаты, и что все это должно быть, и что на все это они имеют право, - что я вдруг невольно противопоставил им странствующего певца, который, усталый, может быть, голодный, со стыдом убегал теперь от смеющейся толпы. Понял, что таким тяжелым камнем давило мне сердце, и почувствовал невыразимую злобу на этих людей. Я, спустившись вниз, побежал по направлению к городку, куда скрылся маленький человек".

Адвокат. Я удовлетворен. Но у меня есть еще один вопрос к князю Нехлюдову. Вот Вы ратуете за человеколюбие, милосердие. Как же Вы могли позволить себе с презрением относиться к людям, стоящим ниже Вас по положению: лакею, швейцару. Передо мной свидетельские показания лакея из гостиницы Швейцергоф. "Я находился в зале, где господин князь изволил угощать певца шампанским. Я ничего не делал, только подошел к ним, улыбаясь, смотрел на них, а потом подсел к их столику. Князь закричал на меня: - "Вы смеетесь над этим господином. И какое право вы имеете тут быть и сидеть здесь, когда тут гости. Не сметь сидеть! Он - гость, а вы - лакей!"

Нехлюдов. Я объясню. Прошу слушать меня внимательно и проследить вместе со мною следующую закономерность. В обществе лакей одет лучше певца и безнаказанно оскорбляет его. Я одет лучше лакея и безнаказанно оскорбляю лакея. Швейцар считает меня выше, а певца ниже себя; когда я соединился с певцом, он счел себя равным с нами и стал груб. Я стал нагл со швейцаром, и швейцар признал меня ниже себя. Лакей стал нагл с певцом, и певец признал себя ниже его. От сознания собственного бессилия перед всем этим во мне все больше и больше разгоралась злобная словоохотливость. Я все припомнил: и толпу, которая смеялась над певцом, и слушателей, ничего не давших ему, и не за что на свете не хотел успокоиться. Я думаю, что, если бы кельнеры и швейцар не были так уклончивы, я бы с наслаждением подрался с ними или палкой по голове прибил бы беззащитную английскую барышню.

Судья. У адвоката есть вопросы к свидетелю? У прокурора? Свидетель, спасибо, Вы свободны.

Прокурор. Прошу суд заслушать показания свидетельницы судомойки из ресторана. Как Вы оцениваете происшедшую на ваших глазах сцену?

Судомойка. Какую?

Судья. У прокурора есть вопросы к свидетелю? У адвоката? Свидетель, спасибо, Вы свободны.

Присяжный 1. Я хочу спросить у певца. А как Вы оцениваете происшедшее?

Певец. Я очень испугался и совсем не понимал, из-за чего добрый господин так горячился, я скорее хотел уйти оттуда, просил об этом князя.

Судья. У прокурора есть вопросы к свидетелю? У адвоката? Садитесь.

Прокурор. Ваша честь, разрешите задать вопрос англичанину и его даме. Почему вы, господа, вышли из-за стола, когда князь Нехлюдов с певцом подсели к вам.

Англ. семья. А разве мы не вправе поужинать на отдыхе вдвоем? И мы не обязаны сидеть за одним столом с бедным певцом.

Судья. У прокурора есть вопросы к свидетелю? У адвоката?

Адвокат. Ваша честь, Вам не кажется странным, что ни швейцар, ни лакей, ни кельнер, ни даже сам пострадавший не понимали причины, из-за которой горячился князь. Все мои подзащитные сходятся во мнении, что князь Нехлюдов в этот момент напоминал умалишенного.

Прокурор. Я протестую.

Судья. Протест принимается. Итак, опрос свидетелей окончен, слово для защиты предоставляется адвокату...

Адвокат. Уважаемый суд, досточтимые господа. В чем собственно обвиняются эти почтенные люди? Они на законном основании отдыхали, кто в гостинице, кто, прогуливаясь по улице. Какому-то прохожему захотелось спеть, как часто бывает у людей, находящихся на отдыхе. Любой может запеть на улице. Разве мы с вами должны за это ему платить? Откуда нам знать о его трудной жизни? У всех у нас бывают в жизни трудные времена. Здесь много говорили, что певец пел очень хорошо, многие заслушались. А разве прекрасное пение соловья на улице, как бы оно нам не нравилось, мы должны оплачивать? Так будем же снисходительны к этим людям и отпустим их с миром. Я не вижу здесь состава преступления.

Судья. Слово для обвинения предоставляется прокурору.

Прокурор. Уважаемый суд, досточтимые господа. Итак, мы с вами в Швейцарии, в Люцерне. Зачем вы все покинули свое отечество родных, занятия и денежные дела и столпились в маленьком швейцарском городке Люцерне? Зачем вы все нынче вечером высыпали на балконы и в почтительном молчании слушали песню маленького нищего? И ежели он захотел петь еще, еще бы молчали и слушали. Что, за деньги вас можно было бы всех собрать на балконах и в продолжение получаса заставить стоять молчаливо и неподвижно? Нет! А заставляет вас действовать одно. И оно сильнее всех других двигателей жизни - потребность поэзии. Вы так запутались, что не понимаете того обязательства, которое вы имеете перед бедным тирольцем, доставившим вам чистое наслаждение. Отчего вы, развитые, гуманные люди, способные, в общем, на всякое честное, гуманное дело, не имеете человеческого сердечного чувства на доброе дело? Как вы, дети свободного, человечного народа, вы, христиане, вы, просто люди, на чистое наслаждение, которое вам доставил несчастный просящий человек, ответили холодностью и насмешкой? Он трудился, он радовал вас, он умолял вас дать ему что-нибудь из вашего излишка за свой труд, которым вы воспользовались. А вы с холодной улыбкой наблюдали его как редкость из своих блестящих палат, и из сотни вас, счастливых, богатых, не нашлось ни одного, ни одной, которые бы бросили ему что-нибудь! Пристыженный, он пошел прочь от вас, и бессмысленная толпа, смеясь, преследовала и оскорбляла не вас, а его - за то, что вы холодны, жестоки и бесчестны; за то, что вы украли у него наслаждение, которое он вам доставил, за это его оскорбляли. Прошу суд вынести самый строгий приговор.

Секретарь. Суд удаляется на совещание.

Учитель. Пока наш суд решает, какой вынести приговор, я хочу поговорить с вами. Я хочу, чтобы ответили мне на вопрос, написанный на доске. Кто автор слов, чьи слова записаны? Итак, "кто больше человек и кто больше варвар: тот ли лорд, который, увидав затасканное платье певца, с злобой убежал из-за стола, за его труды не дал ему миллионной доли своего состояния, или маленький певец, который, рискуя тюрьмой, с франком в кармане, двадцать лет, никому не делая вреда, ходит по горам и долам, утешая людей своим пением, которого оскорбили, чуть не вытолкали нынче и который усталый, голодный, пристыженный, пошел спать куда-нибудь на гниющей соломе?"

Вывод.

Учитель. Обратимся к эпиграфу урока. Прав ли Саади, утверждая этот факт?

III. Итог урока.

Присяжные выносят приговор.

Учитель. Ну, вот и всё. Мы возвращаемся из Х1Х-го в наш суетный XXI век. И прежде, чем попрощаться с вами, я бы хотела прочитать небольшой отрывок из стихотворения, написанного Мирзой Шафи:

Счастливец тот из нас, прошедший испытанья,

Кто может в смертный час промолвить на прощанье,

Что тяжелей вины понёс он наказанье

И больше сам страдал, чем ни пошлёт удача,

Приемли в жизни всё, то радуясь, то плача.

И если счастье сам ты взять себе не смог,

Его не смогут дать тебе ни царь, ни Бог!

И ещё я бы хотела, чтобы в отношении к людям вы следовали совету поэтессы Сильвы Капутикян, которая сказала: "В жизни по-разному можно жить...". Я надеюсь, что каждый из вас много подчеркнёт для себя из этого урока и выберет правильную дорогу в жизни...